– Кто-то вызвал змея, – пробормотал Мимир зловещим тоном.
– Теперь мальчика охватил жар. Его трясет, – сказал Кратос.
– Дело серьезное. Я пытался поведать тебе, что если скрывать от мальчика его истинную природу, ничего хорошего не выйдет. Тебе придется рассказать ему. И мне не хотелось бы оставаться поблизости, когда он поймет, что ты лгал ему всю его жизнь… держа самое важное в тайне и заставляя стыдиться себя! – выпалил Мимир сразу, не давая Кратосу возможности прервать его.
Затем он замолчал, вероятно, поняв, что сейчас не лучшее время сердить бога.
– Пожалуй, мне лучше помолчать.
– Да.
Бог войны остановился у двери, бережно держа в руках обмякшее тело ребенка.
– Будем надеяться, что Фрейя дома, – сказал Мимир.
Глава 36
– Ведьма! Открывай дверь! Нам нужна твоя помощь! – громко крикнул Кратос.
Ему не хотелось опускать сына, чтобы постучать в дверь.
– Может, можно большего добиться, если обратиться к ней по имени?
Из дома донесся какой-то шорох, несмотря на то, что никто не отвечал.
– Женщина, ты слышишь? Это срочно! – зарычал Кратос.
– Я все еще богиня! Поди прочь, – раздался женский голос.
– Фрейя, мальчик болен. Болен! – отчаянно выпалил Кратос. – Мне нужна твоя помощь.
Дверь распахнулась, ударив в стену. Фрейя выбежала и тут же приложила ладонь ко лбу мальчика, потом переложила руку на грудь, чтобы проверить дыхание.
– Он болен! – повторил Кратос с отчаянием, на лице его отобразилась истинная отцовская печаль.
– Заходи. У нас мало времени.
Кратос последовал за ней и положил Атрея на покрытую соломой лежанку. Фрейя, не тратя времени, принялась хлопотать над мальчиком.
– Нельзя позволить ему умереть, – пробормотала она и обернулась к Богу войны. – Это не обычная болезнь. Истинная природа мальчика, твоя истинная природа, борется с ним.
– Так это из-за меня… – Кратос помолчал, усваивая горькую истину. – Ты поможешь?
– Конечно. Но нужно подумать. Болезнь сильнее, чем я думала. Какова же ее природа?
Осмотрев глаза Атрея, Фрейя прощупала его шею своими проворными пальцами, после чего приложила ухо к груди, прислушиваясь к биению сердца. Лицо ее помрачнело, стало почти сердитым. Что же натворил Кратос?
Она оставила мальчика на время, заставив себя сосредоточиться на важных мыслях.
Кратос не сводил с женщины обеспокоенного взора, следил за каждым ее движением, ожидая, когда она заговорит или сделает что-то, что поможет его сыну.
– Скажи что-нибудь! – не вытерпел он.
Она должна помочь ему. Должна…
– Есть одно редкое средство. Но за ним придется пойти в Хельхейм. Знаешь, кто такой Маттугр Хельсон?
– Что еще за Маттугр Хельсон?
– Его еще называют сыном Хельхейма. Это хранитель, который защищает Мост Проклятых… Чтобы спасти мальчика, мне понадобится сердце Хельсона.
– А иначе никак?
– Нет. В этом я уверена точно. Если хочешь спасти сына, делай так, как я говорю, – сказала она с суровым лицом, словно обвиняя Кратоса в том, что он довел сына до такого состояния.
– Хельхейм? – спросил Кратос.
– Да. Мир мертвых. Знаешь такой?
– Этот – нет.
– Это царство неизбывной стужи. Огонь там не горит, ни волшебный, ни обычный. А мертвецы… Твой топор, способный замораживать, будет бесполезен. Чтобы выполнить то, что я задумала, тебе потребуется более мощное оружие.
– Не хотел я этого, но, боюсь, придется, – промолвил Кратос, готовясь к неизбежному.
Неужели нет никакого другого способа? Взглянув в глаза Фрейи, в которых читалась искренняя тревога, он понял, что другого пути нет. Остается только один способ спасти того, кто сейчас значил больше всех в его жизни.
– Я знаю, что нужно сделать.
Он встал и направился к двери, но Фрейя схватила его за руку.
– Кем ты был раньше – не важно. Этот мальчик – не прошлое. Ты его отец, и ты нужен своему сыну.
Кратос кивнул, а Фрейя взяла его ладонь и начертила на ней пальцем руну, которая отчетливо проявилась, как если бы была написана кровью.
– Эта руна откроет проход в Хельхейм. Когда будешь там, ни при каких обстоятельствах не переходи Мост Проклятых. Пути назад нет. Ты понял?
Кратос кивнул. Атрей на лежанке пошевелился и тихо застонал. Фрейя подошла к своему боевому колоколу и позвонила в него. Огромное существо наверху поднялось на ноги, отчего хижина содрогнулась и поехала вверх.
– Хеймили! Поспеши. В саду есть тропа, которая ведет к моей лодке. Возьми ее. Делай, что должен. Только принеси сердце Маттугра Хельсона, и твой сын может выжить.
Махнув рукой, Фрейя открыла заднюю дверь и принялась готовить мазь. У двери Кратос помедлил и обернулся.
– Тогда, в прошлый раз… я был… – начал он, с трудом подыскивая непривычные для себя слова извинения.
Фрейя сидела к нему спиной, будто погрузившись в свою работу, но не дала ему закончить.
– Нет. Ты и не должен доверять словам богини. Можешь не извиняться. Не передо мной. Не за это, – сказала она, и только потом обернулась. – Я позабочусь о нем. Сделаю все, что в моих силах, чтобы он выжил. Даю слово матери.
Кратос бросил последний взгляд на сына, втайне надеясь на то, что тот заговорит, и все снова станет как прежде. Кожа мальчика приобрела пепельный цвет – как у умирающего, лицо вытянулось, веки слегка приоткрылись. Ничего больше не говоря, Кратос вышел из хижины, чтобы во что бы то ни стало принести это проклятое сердце.
За садом у берега, как и сказала Фрейя, его поджидала лодка – примитивной, но приемлемой конструкции, как будто вылепленная из застывшей стеклом грязи.
– Хельхейм, ну надо же, – подал голос Мимир. – Как ты, брат?
– Я сделаю, что должен. Отстань.
– Как пожелаешь.
Сев в лодку, Бог войны вывел это утлое суденышко в быстрый поток, который должен был доставить его домой. Если течение не замедлится, то он будет там через несколько часов. Орудуя веслами с мрачной решимостью, он поглядывал на горизонт, над которым быстро собирались алые тучи и словно осознанно шли ему навстречу. Красная гроза вознамерилась помешать Кратосу. Боги этой земли сделают что угодно, лишь бы не дать ему спасти сына.
Хлынул проливной, будто проникающий до костей дождь, но река продолжала нести Кратоса вперед. Ветер швырял маленькую лодку вправо и влево, и Кратос цеплялся за весла, чтобы держаться в центре течения, подальше от опасных скалистых берегов.
