Ропе сказал, что, раз новый дирижабль обещает интересную работу для его будущей жены, он расскажет по-дружески, только между ними.
– Хвастаться не стану, но Лаура Ули-Вайнио очень хорошо разбирается в снотворных. Она долгое время работала анестезиологом в диагностическом центре города Оулу.
Хемми Элстела занес имя и контакты в ноутбук – для нее наверняка найдется работа, когда новый дирижабль полетит в зону землетрясений.
– А можно спросить, сколько твоя Лаура весит?
Хемми пояснил, что общий живой вес экипажа является важным фактором при строительстве дирижабля. Слишком полных людей они не могут взять в команду, ведь это означает увеличение общего веса судна. Ропе уверял, что его тайная невеста является прекрасной кандидатурой для работы в полевом госпитале, вместе с одеждой она весила от силы семьдесят килограммов. Он обещал позвонить ей и попросить взвеситься, если нужны более точные данные. Сам он весил восемьдесят пять кило.
– Плюс-минус, но, если надо, могу еще похудеть.
Хемми Элстела ответил, что плюс-минус один килограмм не повлияет на общий вес экипажа, только те, кто весит больше ста кило, представляют проблему, да и неудобно им будет передвигаться в условиях ограниченного пространства, хотя почти все без исключения толстяки известны своим веселым нравом и пониманием жизни.
До Лейпцига они доехали довольно быстро и уже к обеду были на месте. Элстела взял справочник, нашел отель «Ибис Лейпциг Центр», который, понятное дело, находился в самом центре города, на Брюлштрассе, и забронировал номер. В это время года было легко найти приют и людям, и машинам. Ропе Рюнанен припарковал «Сааб» перед отелем. Друзья занесли чемоданы в номер и вернулись чтобы завезти машину в гараж. Под дворником уже торчало полицейское уведомление, в котором официально сообщалось, что машина припаркована в неправильном месте и ее следует в ближайшее время перевезти на официальную парковку. Ропе Рюнанен фыркнул и скомкал листок в маленький шарик.
– Похоже, и сюда добрались Солехмайнены.
Друзья подивились табличке с объявлением о том, что места у лифтов и дверей запасного выхода предназначены для женщин-водителей. Хромой старичок-охранник объяснил, что это такая мера безопасности: в Германии для женщин отведены места парковки, которые можно быстро покинуть на лифте или по лестнице. Все потому, что в темноте, бывает, скрываются наркоманы и другие отморозки, которые грабят и насилуют беспомощных женщин.
– Веяние века, – вздохнул старик.
Узнав, что гости приехали из Финляндии, охранник рассказал, что в свое время воевал в Лапландии, под Киестинки, и получил ранение в левую ногу. Он засучил штанину до колена и гордо продемонстрировал эффектный шрам 1943 года, оставленный русским противотанковым ружьем. Старику повезло, благодаря ранению он остался в живых: травма оказалась серьезной, и он больше не вернулся на фронт. Теперь ему под восемьдесят, он на пенсии и подрабатывает охранником парковки.
– Тут хорошо, знакомишься с новыми людьми, чувствуешь себя нужным.
Старик посоветовал им пообедать на вокзале – сытно, вкусно и цены не кусаются.
За последние несколько дней в Германию пришла весна. Зацвели крокусы и нарциссы, лужайки покрылись нежно-зеленой травой, на деревьях и кустарниках набухли почки. После темной и слякотной зимы эта цветастая роскошь несказанно радовала глаз. Хемми позвонил в Оулу, в магазин «Букет», что на улице Паккахуоне, и заказал тюльпаны для Лауры и Миллы.
В чудесном настроении приятели отправились на вокзал. Как же он изменился после войны и годов разрухи! Старую часть здания отремонтировали, а с другой стороны платформы пристроили еще один зал. Вокзал напоминал уютную гостиную, полную немецких вкусностей. Просторное помещение превратилось в прекрасный торговый комплекс с десятком мелких ресторанчиков – настоящий рай для голодных туристов.
Хемми и Ропе пронесли урчащие от голода животы мимо столов, ломящихся от всевозможных закусок. Сержант заказал порцию сочной кабанины с жареной картошкой и красным луком, щедро вымоченном в уксусе. Начальник проекта Элстела взял себе жареную утиную грудку с чудесным гарниром из тушеной капусты брокколи и черных маслин без косточки. Плюс две тяжелые кружки пива. Хемми еще заказал шнапс, а Ропе воздержался – он хотел съездить вечером в Лютцен, городок в двадцати километрах от Лейпцига. В газете клуба автолюбителей была статья о событиях Тридцатилетней войны. Именно в Лютцене в xvii веке произошла легендарная схватка финских драгун с отрядами Католической лиги, в этой битве погиб шведский король Густав II Адольф.
Место известного сражения находилось на обочине узкой асфальтированной дороги, по одну сторону которой шел лес, по другую – глинистые поля. Навстречу им выбежала старуха с крючковатым подбородком, продала билеты и бойко сообщила о том, что шведы построили тут множество памятников в честь погибшего героя, хотя ее никто не спрашивал. Все началось с того, что адъютант короля Густава Адольфа, выживший после полученных в сражении ран, собрал деревенских жителей, притащил и установил на месте гибели короля огромный камень. Потом, когда во время войны тут рыли окопы, тяжелую мраморную глыбу не смогли вынести в поля, она так и осталась стоять у обочины. Спустя двести лет после сражения, в 1830 году, над плитой соорудили чугунную крышу.
Говорят, что тогдашний король Пруссии пожертвовал на памятник сто талеров, поведала всезнающая старуха. Ее рассказ на этом не закончился. Оказывается, в начале xx века самый богатый человек в Швеции, некий Экман, пожертвовал средства на строительство нового памятника Адольфу – так появилась огромная часовня из белого камня, доски ее для крыши привезли из самой Швеции.
Удалось даже точно установить дату сражения: в день 6 ноября 1632 года Густав II Адольф скакал на лошади со своим отрядом в сырой туманный Лютцен, чтобы сойтись в бою с вражеской армией. Туман сыграл фатальную роль в судьбе героя. К тому же король не мог надеть на себя железные латы, так как в предыдущем сражении получил ранение в плечо, его тело прикрывала лишь рубаха из лосиной кожи.
– «Бог мне латы и кольчуга»! – закричала старушка, придав лицу набожное и комичное выражение.
Сражение началось, как только забрезжил рассвет. Туман еще не рассеялся, и отряд из сорока тысяч воинов смешался. Солдаты не различали, где свои, где чужие. В надежде, что туман скоро растает, шведский король затянул свой любимый псалом: «Не бойся, малое стадо, ибо Пастырь ваш…» Старуха откашлялась и запела то ли по-немецки, то ли по-шведски:
– Ферцаге нихт ду Хойфляйн кляйн, фёрфэрэс эй ду лилла хоп…
Старческий голос хрупким эхом отозвался в весеннем прозрачном воздухе. Хемми тоже захотелось петь. Экскурсовод мастерски играла роль генерала Валленштейна и его главнокомандующего Паппенгейма. Особенно хорошо у нее получалась лихая гримаса Паппенгейма. Она гневно топала ногой и ржала, словно конь (в сражении участвовали крупные части конницы), ударяла метлой о мусорный бочок – получалось точное подобие пушечных выстрелов.
