В тот самый момент в Мухос прибыла фура с полевым госпиталем и медицинские инструменты. Все это выгрузили на причале для паромов, на котором Аксель Яатинен еще не успел построить крышу. Хемми был занят разгрузкой фуры и не заметил, что небо затянули грозовые тучи. Вскоре хлынул проливной дождь. Большая часть медицинских материалов промокла. На следующий день провинившийся Хемми вместе с Миллой развешивал на веревке сотни простыней, наволочек, полотенец. К счастью, белье не испортилось, лишь посвежело на летнем ветерке.
Потом Хемми еще два дня гладил простыни. Он перенес гладильную доску на причал и протянул туда провод – гораздо приятнее трудиться под лучами летнего солнца, чем потеть в гладильной комнате. Вскоре к причалу стали собираться мужчины – отдохнуть и потрепаться о воздухоплавании: аптекарь Раутиайнен, пилот Ёрвести и инженер-инспектор ВДВ – майор Тойво Аланен. Скутари, как и договаривались, прибыл в Мухос обучать желающих летному делу, теперь уже без циркового самолета, аптекарь приехал из Хельсинки просто из интереса, посмотреть, как пройдет пробный вылет «Мимми». Тойво Аланен был прислан для проверки технической безопасности дирижабля; в его обязанности также входило следить за запуском.
Хемми Элстела гладил простыни, а остальные обсуждали обучение пилотов, типовой сертификат соответствия для дирижабля и пробные полеты.
Тойво Аланен за свою практику наблюдал только за запуском воздушных шаров. «Мимми» – его первый дирижабль. К тому же именно он будет отвечать за безопасность полета. Ханнес Раутиайнен говорил, что управление дирижаблем на первый взгляд может показаться пустяком, подумаешь, лети себе и лети, куда несет ветер, но капитан и экипаж должны принимать во внимание несколько факторов, о которых пилоты тяжеловесных самолетов даже не задумываются. Очень важен выбор ветра: корпус дирижабля большой, и, соответственно, сопротивление воздуху сильнее, как у парусной лодки, при этом само судно – легче воздуха и поэтому зависит от силы ветра. Даже высота имеет значение: обеспечить горизонтальное положение и маневренность можно, только если нагрузка и подъемная сила дирижабля находятся в равновесии. А еще очень важна мощность двигателя. Она меньше, чем у современных турбореактивных самолетов, но больше и не нужно – при крупных габаритах это ограничит маневренность судна. Максимальная скорость, которую может развить дирижабль, близка к скорости корпуса корабля, и ее увеличение может привести к повреждению корпуса. Хемми не только слушал, но и принимал участие в обсуждении различных вопросов. Пусть в данный момент он гладит простыни, но именно он руководитель проекта. Хемми предложил Аланену самому слетать в пробный полет вместе со Скутари, а заодно выписать пилоту летное удостоверение на управление дирижаблем. Может, еще кого захватить?
– На собственную ответственность – пожалуйста, – согласился Аланен.
Хемми спросил у аптекаря: не хочет ли тот поработать на гелиевой станции и последить за двумя газгольдерами, когда в животик «Мимми» будут закачивать гелий? Аптекарь хорошо показал себя при доставке и отборе медицинского инвентаря, так что мог проявить свою ответственность и на газовой станции. Наполнить дирижабль газом – тяжелый труд, на это уйдет неделя, если работать днем и ночью. Аптекарю дадут помощников, но отвечать за успех мероприятия придется ему одному.
Раутиайнен несказанно обрадовался такому доверию и обещал достойно справиться с заданием. Он никогда не летал на дирижаблях, зато столько всего знал в теории. Теперь ему выпал шанс применить свои знания на практике.
– Парни, обедать! – послышался с реки крик фотографа-повара Аапо Малинена. К берегу резво приближался паром. В такой прекрасный летний день Малинен решил перенести столовую на воду. Паром повернул к причалу и остановился. Малинен набросал на плот гравий, сверху положил камни потяжелее – чем не полевая кухня? На огне шипело жирное филе морского лосося, а в черном от копоти котле кипели овощи и мелкий северный картофель – первый летний урожай.
На обед Аапо приготовил рыбу и овощное рагу с топленым маслом, испек ячменные лепешки – трапеза, достойная удачного дня. К обеду пришел сам Ларс Льльероз, он остался очень доволен. А не взять ли фотографа в команду? Питание в полете должно быть легким, вроде сегодняшнего. Аапо Малинен с удовольствием принял приглашение.
Тут подошла Милла с новостью, что у Лильероза хотят купить черепичный завод, но тот отказался.
Предложение поступило от иностранных акционеров, которые быстро пронюхали о возможности поживиться. Представитель датских банкиров так и сказал по телефону: каждое землетрясение имеет цену. Если оно произойдет в Армении, это одна цена, можно довольно хорошо заработать, как на маленькой войне. Но это копейки по сравнению с прибылью, которую можно получить, если от подземных толчков разойдутся тектонические плиты в Калифорнии, тут прозорливый инвестор выиграет больше, чем от Нормандской операции союзников. Если при землетрясении гибнет тысяча человек, прибыль увеличивается в десять раз, в зависимости, конечно, от суммы инвестиций. Если число погибших десять тысяч, прибыль увеличивается в пятнадцать раз. Не то чтобы доход от каждой смерти увеличивался, просто расходы падают. В неразберихе, связанной с крупными потрясениями, никто не ведет бухгалтерию и аудит. Так, никто не будет сводить кассу после каждого боя – а когда спохватятся, обнаружат, что проигравшая сторона осталась с дырявыми карманами. Война – прекрасная инвестиция, особенно до ее начала. И чем дольше она длится, тем стабильней рост прибыли. Вот и последний конфликт в Ираке тому прекрасное доказательство: свержение диктатуры Саддама было необходимо для страны и чертовски полезно для бизнеса.
Банкир утверждал, что спасательные операции и последующие восстановительные работы настолько затратны, что смышленый инвестор всегда будет держаться поблизости. Лильероз закончил переговоры, ответив, что миром сегодня правят четыре вещи: деньги, религия, футбол и война.
– Тут его энтузиазм как корова языком слизала.
Разговоры прервал шум подъезжающей фуры, которая привезла гондолу для будущего судна. Творение «Икаруса» проделало долгий путь из Венгрии в Любек, а из Любека в Оулу. Мужчины бросили еду и ринулись к машине. Водитель вышел из кабины и сказал, что хочет видеть Лильероза, директора завода. После того как Лильероз расписался в накладной, водитель начал развязывать веревки. Он ехал прямиком из порта Топпила. Груз объемный, но легкий. Алюминиевая гондола составляла двенадцать метров в длину, три в ширину и почти два в высоту. Новенькая, она так и сверкала на солнце.
– Говорите, куда сгружать, – приказал водитель. Потом, оглядев странный груз, добавил: – Вообще, что это за штуковина такая?
– Это… рубка пилота дирижабля, – объяснил Хемми.
– Ну тогда ладно, а то я уж думал подводная лодка. Малинен пригласил водителя на обед. Остальные, вдоволь наглядевшись на новую гондолу, тоже вернулись к своим тарелкам. Когда все наелись, повар потушил костер и выбросил головешки в реку – они тихо зашипели, и над водой поднялось облачко пара. Затем повар убрал все кухонные принадлежности и освободил место. Хемми собрал гладильную доску и отодвинул с дороги корзину с бельем, чтобы фура могла разгрузиться на причале. При помощи домкрата гондолу без труда погрузили на паром. Аапо Малинен встал у штурвала. Все остальные, за исключением Хемми и Миллы, заняли места по бокам. Малинен вывел паром, позволив реке немного отнести его назад, затем развернулся и поплыл вверх по течению. Милла и Хемми провожали их взглядами до тех пор, пока паром не скрылся за мысом.
