И Меланья осмелилась. Она прошла мимо и нашла углубление в стене. Убрала зажженную свечку и отсчитала нужный кирпич. Надавила. Камень легко поддался, скользнув в глубь. Дрожащими от напряжения пальцами, Меланья вытащила остальные кирпичи. Внутри, как и обещал Костя, лежал мешок с мужским платьем. Выпрашивая прощения у Господа за очередные грехи, Меланья собиралась переодеться прямо тут, но вдруг услышала, как скрипнула дверь церкви.
Сердце застучало в горле, мешая дышать. Меланья быстро вернула мешок в тайник, туда же положила Костину книгу, подаренные им драгоценности и вставила кирпичи обратно. Прижавшись к стене, Меланья ждала.
Стук сердца оглушал. Он эхом разносился по церкви. Или ей так чудилось?
Внезапно из тьмы вынырнула тень:
– Куда это ты собралась, потаскуха?
Меланья тяжело сглотнула. Князь… Как он ее нашел? Евдокия Романовна… Схватив ее за волосы, он потащил Меланью к выходу.
– Вот значит как? В моем собственном доме… И с моим сыном…
Меланья начала осознавать, что происходит. Где Костя? Знает ли он о том, что случилось? Меланья попыталась вырваться. Она принялась извиваться, но получила несколько грубых тяжелых пощечин. Боль пронзила лицо. Из глаз выступили слезы. Во рту явственно ощущался привкус крови.
Перед глазами потемнело. Она продолжала слабо трепыхаться, не желая сдаваться. Но муж вдруг сжал руку вокруг ее шеи. Меланья задохнулась. Попыталась схватить ртом воздух, но хватка лишь усилилась. Боль. Боль. Боль. Неожиданно ей удалось вдохнуть. Горло обожгло. Она закашлялась. Перед глазами заколыхалась алая пелена.
– Ничего… Я тебя быстро отучу. И его заодно…
Меланья различала лишь какое-то бормотание. Она предприняла очередную попытку вырваться. Но новый град пощечин и рывок за волосы лишили ее способности соображать. Вокруг мерцала алая дымка из боли и страха. Страха за Костю. Меланья почувствовала, как ее швырнули на что-то твердое. А потом мир вокруг начал двигаться.
Меланья застонала от очередного витка боли. Нужно подняться. Встать. Что-то сделать. Предупредить Костю. Ей удалось собрать силы. Зрение никак не желало проясняться. От многочисленных ударов перед взором стояла мутная пелена. Слезы жгли глаза, причиняя еще больше боли. Меланья приподнялась и огляделась. Муж бросил ее в какую-то скрипучую телегу, а сам погонял лошадь.
Он все узнал. Все узнал! Но как? От отчаяния хотелось по-звериному взвыть, но Меланья сдержалась. Она не сдастся, не отступит. Ни тогда, когда до счастья остался один шаг. Она вырвет их с Костей жизнь у самого дьявола. Щурясь, Меланья смотрела в спину мужа. Будь он проклят! Если она попадет в ад, то утащит и его за собой.
Превозмогая боль во всем теле, Меланья поползла к краю телеги. Она старалась не шуметь, задерживала дыхание, чтобы не выдать себя даже этим. Когда показались очертания поместья, Меланья решилась. Она спрыгнула с повозки и упала на твердую холодную землю. Боль прострелила колени и ладони, но Меланья снова не издала ни звука. Не оборачиваясь, побежала. Она слышала, как телега катит за спиной, как затихают звуки, удаляясь. Меланья бежала, сбросив тяжелый плащ. До леса совсем немного. Там она сможет спрятаться. Лишь бы успеть.
Лошадь громко заржала. Телега остановилась. Заглушенные свистом ветра в ушах до Меланьи донеслись ругательства князя. Но она бежала. Бежала. Бежала… Звук выстрела оказался таким громким, что Меланья вздрогнула именно от него, а не от боли, ужалившей спину. Где-то между лопаток вдруг стало нестерпимо горячо. И почему-то липко. Кто-то невидимый толкнул ее в спину, и Меланья, не удержавшись на ногах, снова полетела на землю. Внутри расцветал цветок боли. Его лепестки тянулись от спины к плечам, бокам и пояснице.
Нет… она не остановится. Меланья обернулась. Зрение все еще расплывалось. Как будто она смотрела сквозь покрытое дождевой влагой стекло. Мутный силуэт мужа. Он сжимал в руках пистолет. Нестерпимая боль прострелила позвоночник. Почти как прикосновение Кости.
Нет, мужу ее не получить. Ни ее, ни ребенка. Меланья прижала руку к животу, отвернулась и поковыляла в сторону леса. Деревья приняли ее в свой кров. Над головой сплелись ветви. Меланья с трудом перебирала ногами, чувствуя, что дышать становится все труднее.
– Где ты, тварь?.. Все равно найду…
Меланья останавливалась, чтобы отдышаться, держась за широкие шершавые стволы. Муж шел по пятам, но она не желала оборачиваться. Даже если ей суждено умереть, его лицо не будет последним, что она увидит в жизни. Неожиданно Меланья поскользнулась и полетела в овраг. Помимо воли из горла вырвался тихий вскрик. Острые ветки цеплялись за платье и волосы, ранили кожу. В рот забивалась грязь. Уже едва соображая, Меланья поползла в сторону. Нужно держаться. Ради Кости. И их малыша. Шаги стихли. Слышались лишь жуткие шорохи, шелест листьев и перекличка ночных птиц. Меланья все ползла и ползла. Иногда она пыталась встать, но пройдя несколько шагов тут же падала. У корней одного из деревьев, она заметила темнеющий провал. Яма или логово, вырытое животным – все равно. Впиваясь пальцами во влажную землю, она доползла до ямы и спряталась в ней. Жгучая боль в спине то затапливала тело, то уступала место леденящему холоду. По земле поплыл туман. Откуда-то Меланья знала, что это конец. В спину как будто врезались звериные когти. Нестерпимая боль пронзила низ живота, опалила нутро лавой. Меланья сжала бедра, понимая, что это значит.
Она все-таки заплакала. Беззвучно, не позволяя ни одному рыданию сорваться с губ. Пусть будет проклят князь. Пусть горит в аду. Пусть каждый день терпит муки, нескончаемые, постоянные.
Веки опустились на глаза. На лицо осела туманная морось. Она представит Костю. Его темно-рыжие волосы и сказочно-зеленые глаза. Его горькую ухмылку и колючую щетину. Его бесконечно любимый голос и нежные прикосновения…
– Меланья! Меланья!..
Меланья открыла глаза. В предрассветном сумраке все казалось серым. Туман окутывал лес. И ее. Родной любимый голос повторял ее имя, звал:
– Меланья, очнись же… Умоляю…
Взгляд немного прояснился, и она увидела Костю… Или кого-то с его голосом. На его лице не было живого места. Все покрытое кровью и порезами, синяками и какими-то жуткими ранами. Его… жгли? Меланья попыталась вдохнуть, но лишь задрожала от новой волны боли. Окоченевшее тело не желало слушаться. Она попыталась поднять руку, чтобы коснуться его лица, но ничего не получилось.
– К-костя…
Его одежда была порвана, вся в ужасающих бурых пятнах. Он с трудом двигался, склоняясь над ней. Пытался убрать от ее лица волосы, но вдруг выругался. Меланья поняла, что его пальцы неестественно вывернуты.
– Что… что он с тобой сделал?..
Ей было ужасно больно говорить.
– Ничего. Ничего. – Костя прижал ее к себе, согревая, и Меланья последний раз вдохнула его потрясающий запах.
Даже сквозь кровь и грязь она ощущала лимонную кислинку, свежесть. Костя согрел дыханием ее ухо:
