– Ты опоздал.
Так и не дойдя до нее, Паша остановился. В руках – два бокала с вином. На запястье блестит корпус часов. Господи, он потрясающий. Настоящий мужчина.
– Куда? – В голосе – непонимание, между бровей залегла морщина.
Вика постучала кончиком карандаша по губам и поправила очки.
– На урок, Туманский. Постоянные опоздания. Придется оставить тебя после уроков и серьезно заняться твоей успеваемостью.
Взгляд Павда подернулся зеленой дымкой. На скулах проступил румянец. В сочетании с его смуглой кожей он казался невероятно сексуальным. Вика поняла, что возбуждается. В животе стало тяжело. Вниз устремилась влага. Складочки лона начали набухать в предвкушении. Неожиданно она сама завелась до такой степени, что мгновенно стала влажной.
– Я сделаю все… Чтобы исправиться. – Голос Павла охрип. Взгляд с трудом фокусировался на Вике.
Похоже, он полностью утонул в ее фантазии. Как столько времени она могла не замечать? Он же совершенно выпал из реальности. Вика поняла, что Паша полностью сосредоточен на ней. Сильный красивый мужчина, находящийся целиком в ее власти. И она может делать с ним все, что угодно. Как и он с ней…
Она отложила карандаш в сторону и взяла со стола изрисованный листок бумаги.
– Подойди сюда.
Он послушно шагнул навстречу. Вика зачарованно следила за тем, как поднимается от тяжелого дыхания его грудь, как натягивается ткань рубашки. Идеальный мужчина. Подчиняющийся ей. Зависящий от нее. Думающий о ней. Вика поняла, что умрет, если не воплотит хотя бы одну из его фантазий в жизнь. Так она привяжет его к себе. Удержит. Станет для него необходимой.
– Ты очень плохо написал диктант, Туманский. – Вика помахала листочком, словно он был тетрадью. – Ни одно задание не выполнено. Ты совершенно не слушал то, что я говорила. Написал неправильно такие простые слова: на колени, опуститься, лизать, язык, старательно. Нужно исправиться. И выполнить работу над ошибками. Чем ты вообще занимался на уроках, а, Туманский?
Павел дышал так тяжело, что его грудь при вдохе соприкасалась с ее. Вика видела, что рубашка прилипла к повлажневшей от пота коже. Он точно был возбужден. Зрачки расширились до такой степени, что почти скрыли радужку. Остался мерцать лишь тонкий зеленый ободок. Как солнечное затмение. Он – ее затмение. Полное отключение разума. Вика уже сама не различала, где явь, а где фантазии.
– Очень плохо, Туманский. Я думала, ты более старательный и ответственный ученик. А у тебя на уме одни девчонки и развлечения. Я права?
Ноздри Павла раздувались, на виске билась жилка. Лоб взмок, и капельки пота блестели в золотисто-сиреневом свечении.
– Нет.
– Что «нет»? Хочешь сказать, что не развлекаешься с девчонками вместо того, чтобы делать уроки и готовиться к диктанту?
Павел нахмурил брови, будто ему было очень больно.
– Я ни с кем не развлекаюсь.
– Имеешь ввиду, что у тебя никого не было и ты примерный мальчик? А, Туманский? Ну, меня можешь не стесняться… – Вика медленно расстегнула несколько пуговичек, выставляя напоказ свою грудь. – Я же всего лишь твоя учительница. Передо мной можно ничего не стесняться.
Взгляд Павла переместился с ее лица на грудь. Ладони легли на ее бедра и дернули на себя. Животом Вика ощутила его возбужденный член, горячий, твердый, вжимающийся в ее нежную кожу.
– Я ни с кем никогда не развлекался.
– Не знаю вериться ли тебе… А почему на каждом моем уроке ты сидишь с… огромным бугром в брюках? – Вика опустила руку и обвела пальцем выпирающий член. – О чем ты думаешь, пока я объясняю важные темы?
Паша тяжело сглотнул. Вика проследила за движением его кадыка, за тем, как скатывается капелька испарины по покрытой щетиной коже.
Вика уже сама готова была набросить на него. Он ей необходим. Нужен. Как воздух. Как сама жизнь. Гулко и слишком быстро билось сердце. Внизу живота стало болезненно тяжело. Влажно. Тяжелый пристальный взгляд Павла вызывал дрожь и какую-то ненормальную одержимость. Жажду. Он ей необходим. Немедленно. Павел вдруг толкнул ее назад. В поясницу впилась столешница. Павел дернул в разные стороны полы ее рубашки. Пуговицы с гулким стуком поскакали по полу.
– Так что, Туманский? О чем ты думаешь, когда я рассказываю, как делать разбор предложения, как правильно лизать и…
– О тебе! – Павел тяжело дышал, как будто пробежал на предельной скорости несколько километров. – Я думаю о тебе. Как нагибаю над столом и трахаю.
Вика задохнулась. Перед глазами замелькали черные и фиолетовые точки. Соски отвердели, а грудь налилась. Ей хотелось ощутить на ней руки Павла, его умелый рот.
Вика встала на цыпочки, схватившись за плечо Павла. Она не доставала ему даже до подбородка. Но он наклонился, и она шепнула ему:
– Хочешь наказать учительницу, которая так ужасно с тобой обходится?.. Она ведь специально занижает тебе оценки и все время придирается. Наверное, ей очень хочется, чтобы ты ее проучил… Доказал, что умеешь хорошо… лизать…
Паша вздрогнул. Она вдруг поняла, что его сотрясает мелкая дрожь. Ей было сложно заставить себя произносить все эти грязные слова. Но ради Павла она готова была на что угодно. Он столько времени ее ждал. Она докажет ему, что не зря. Его состояние передалось и ей. От необходимости произносить вслух то, что когда-то говорил он, ее накрывало стыдом и… возбуждением. Сумасшедшим. Она чувствовала себя дико порочной и развратной. И все из-за Паши. Из-за идеального совершенного Паши. Из-за ЕЕ Паши.
– Тебе же хочется ее наказать?
Паша обжег ее взглядом. Кожу опалило зеленым огнем.
– Да. – Дыхание Павла прошлось по коже горячим дуновением.
– Она заслужила, чтобы ты ее… нагнул над партой и проучил… Чтобы после тебя она пришла на урок, и ты знал, что смотря на тебя она течет. А когда подойдет близко к тебе, то ты почувствуешь ее аромат. Так ты хочешь?
Хриплое, почти звериное «Да» в ответ. Вика не могла отвести взгляд от Павла. Он был таким красивым. Сильным. Мужчиной из выдумки. И до боли настоящим.
– И ты будешь знать, что твой огромный член растянул ее настолько сильно, что теперь у нее все болит. Но ведь она это заслужила…
– Да. Заслужила…
– Ее нужно наказать?
– Да.
– Как? Как ты хочешь ее наказать?
Паша вдруг схватил ее за талию, усадил на стол и вклинился между ее ног. Шумно сглотнул. Заходили желваки на щеках. Викины мышцы жадно сократились.
– Оттрахать все ее отверстия, чтобы орала мое имя и просила еще.
Вика закрыла глаза, с трудом глотая воздух. Она кончит только от его слов и взгляда.
– Она уже просит…
– Чего?..
– Чтобы ты…
