Паша наполнил чашки ароматным кофе.
– Они тебе завидовали. Твоей смелости и красоте.
Вика не выдержала. Он видел то, чего в ней не было.
– Я никогда не была красивой. Пожалуй, даже самой невзрачной из нашей компании. Эти очки… Надо мной постоянно смеялись. Сашка вообще издевался. Пару раз воровал их. Со смелостью то же самое. Поверь, я была той еще… трусишкой. – Вика хихикнула. – Просто надеялась, что учителя выгонят меня из интерната. Тогда родителям придется забрать меня домой, и я всегда буду с ними.
– Но они не забрали?
Вика покачала головой:
– Нет. Им всегда было как-то не до этого. Постоянно конференции, статьи. Диссертации. Кандидатские, докторские. А потом отец ввязался в какую-то аферу. Вроде бы… вроде бы брал взятки… от разных чиновников, которым вдруг захотелось стать докторами филологии. – Вика сделала глоток черного, как бездна, кофе. – Начались обыски. Все это ужасно подкосило мать. Ну и…
Вика и сама не знала, зачем все это ему рассказывает. Вряд ли Павлу было интересно. Но он снова ее удивил. Крепко обнял, прижимая к твердой широкой груди. Вика положила голову на сильное плечо. Голос Павла отдавался гулким эхом:
– Если хочешь, я могу подключить кое-каких людей, они попробуют выяснить…
Вика удивилась, но не дала ему договорить.
– Нет. Я оставила все, как есть. И не хочу возвращаться к этой истории.
– Как скажешь. Но если вдруг ты захочешь узнать, только попроси.
– Спасибо, Паш. Правда, спасибо. Я… Давно об этом не вспоминала. – Вика сглотнула горечь.
Раньше эти воспоминания всегда причиняли боль. Ей было ужасно обидно, что родители выбрали свои книги, а не ее. Предпочитали проводить время с кипами бумаг и словарей, а не с ней. Но сейчас, сидя в объятиях Павла, Вика поняла, что прежняя боль немного отступила. Она больше не чувствовала себя одинокой, забытой и брошенной.
Это было частью ее истории. Не такой уж и плохой частью. Родители ее любили. По-своему, но любили. Не ей жаловаться. Часть истории… Вика резко выпрямилась на стуле.
– Помнишь, я говорила про колодец?
Паша, не хотя, позволил ей отстраниться.
– М? Который в подвале?
– Да! – Вика начала судорожно листать дневник, ища нужные странички.
Записи Кристины, те, которые касались воспоминаний, обрывались резко. Но не могла же она не записать…
– Вот, смотри! Я же помню, что это было… «Вика сказала, что нашла в кабинете нашей стервы-директрисы какие-то документы. План и чертеж, или что-то такое. Но она же натуральная дура в этом, куда ей разобраться. У нее еле-еле трояк по черчению. Но ей хватило ума прочитать, что в подвале что-то нашли. Золотые монеты или что-то вроде того. А вчера приходили рабочие и почти весь день провели в подвале. Вика говорит, что сегодня они с Леной попробуют туда спуститься. Хочется пойти с ними. Но я не могу рисковать своим нахождением здесь. У меня таких родителей, как у них с Леной нет. Подожду, что она там найдет.»
Вика перевела дух и посмотрела на Павла.
– Теперь понятно, почему подвал и колодец?
– Потому что ты… нашла какие-то документы у директрисы?
– Да ничего я не находила, в том-то и дело! – Вика набросилась на яичницу, почувствовав просто зверский голод. – Я и не была у нее в кабинете ни разу. Ну, то есть один раз пыталась… Короче, не важно…
Павел ухмыльнулся и поддел ее:
– Да я был сущим ангелом в школе по сравнению с тобой.
Вика ответила ему мрачным взглядом:
– Да, Туманский. Тебе многому можно у меня поучиться.
– Я готов восполнить все пробелы.
Вика видела, как вспыхнул его взгляд и моментально изменилось настроение. Вика поерзала.
– Не отвлекайся. Так вот… Я уже точно не помню. Кажется, Кристина меня доставала, а я решила ей наврать. Ну и наговорила кучу ерунды про то, что нашла у директрисы какие-то схемы и планы, но не разобралась в них потому что ничего не понимаю…
– У тебя действительно были проблемы с черчением? – Павел снова усмехался.
Вика недовольно нахмурилась:
– Да, Паша. Я не во всех вещах одинаково идеальна. У тебя, наверняка, с черчением никогда не было никаких проблем?
– Нет. Проблемы были у нашего препода. По-моему, он даже циркулем с трудом пользовался.
– Тебя послушать, так в школе ни одного нормального учителя не было.
– Почему же не было? – Паша отодвинул в сторону рубашку и заскользил пальцем по Викиной коже. – Одна была. Учительница. Мастер своего дела…
Он потащил ткань вверх, обнажая ее бедра. Внизу тут же стало горячо. Пока еще могла сдерживаться, Вика оттолкнула Пашину руку.
– Перестань. Мы говорим о серьезных вещах.
– Это очень серьезно. То, что я постоянно хочу тебя.
Его слова не просто возбуждали. Они проникали в душу, делая Вику самой счастливой женщиной на земле. Как будто она сотни лет металась, искала, мучилась и вот, наконец, встретила его… Нашла свое давно потерянное сокровище.
Видимо, на ее лице что-то отразилось. Что-то, что Павел тут же заметил:
– Что случилось?
– Ничего.
– Я же вижу.
– Просто подумала, что наконец нашла тебя…
Паша наклонился, чтобы поцеловать, но Вика быстро отстранилась.
– Нет… Если ты сейчас хотя бы прикоснешься ко мне, я не смогу соображать. – Вика вцепилась в дневник, как в спасательный круг. – А мы должны в этом разобраться. Это важно. Пока он снова на тебя не напал.
Павел забрал дневник из ее рук.
– Ты не будешь в этом разбираться.
Вика схватила его за майку и сжала ткань в кулаке.
– Послушай меня внимательно, Паша. Внимательно. Я – дура. Десять лет прожила с козлом, который мне изменял, ни во что не ставил и держал вместо прислуги. И я очень зла на него за это. Очень. Была. Мне хотелось покалечить Рому. Кастрировать и заставить все это сожрать. Но теперь я понимаю, что мне плевать на него. Плевать. Даже столько растраченных лет кажутся пустяком. Но если с тобой что-то случится… Я сама тебя прикончу, учти. Достану из-под земли и убью. А потом еще раз. И еще. Понял меня?
Он смотрел на нее с удивлением и настороженностью, но потом вдруг улыбнулся:
– Это можно считать согласием на мое предложение?
Настала очередь Вики удивляться:
– Какое еще предложение?
– Сложноподчиненное, Виктория Сергеевна! Какое же еще я могу сделать вам предложение?
Паша сердито встал со стула и смел все тарелки в раковину. Вика, оглушенная и непонимающая, следила за его резкими движениями.
