– Вернулась, сука?
Вхожу в проем и сжимаю ладонь на горле мудака. Понимаю, что просто превращаюсь в механизм. Какого-то бездушного робота, которого запрограммировали на одно простое действие: убивать. Этот уебок что-то хрипит, пытается вцепиться в мою руку и сучит ногами по полу. Отшвыриваю его к стене. Убивать нельзя. Он что-то сделал с Викой, и я должен узнать что. Поднимаю его на ноги и вбиваю головой в стену. Слышится знакомый хруст костей. Он еще пытается слабо сопротивляться. Специально не достаю нож, хочу все сделать руками. Чтобы пальцы были в его крови. Не я, кто-то другой с едва похожим голосом, спрашивает:
– Где она?
Он хрипит, и от этого мне только больше сносит планку. Он что-то сделал с Викой. Попытался отобрать ее у меня. Спрятал. Причинил ей боль. Бросаю его на пол.
– Где Вика?
Его лицо багровеет и начинает синеть. Мой кулак врезается в его нос. Снова хруст и такая желанная боль в костяшках. Разорву на куски падлу. Кровь, булькая вырывается наружу:
– Н-не зна-а-аю…
Сгребаю эту кучу дерьма с пола и снова швыряю к стене. Он даже не пытается сопротивляться. Начинаю всаживать кулаки ему в живот.
– Она была у тебя, мразина.
Наклоняю его прямо на свое колено. Со всей дури херачу ему по яйцам, чтоб, сука, ни к одной женщине подойти больше не мог. За все те годы, которые пользовался МОЕЙ женщиной. Он харкает кровью на пол. Начинает скулить. Понимаю, что готов его убить. С трудом цежу сквозь зубы.
– Где. Она.
Кажется, он начинает плакать. От этого впадаю еще в большее бешенство.
– Он-на ушла-а-а-а…
– Я тебе, уебок, сейчас кишки через горло выпущу. – Ставлю его на ноги и смотрю в мутные глаза. – Что ты с ней сделал?
Он уже рыдает. Громко. Изо рта текут кровь и слюни. Урод.
– Я… в-выгна-а-а-ал ее… В-выстави-и-и-и-ил… Она ушла-а-а-а-а…
Вижу, что эта мразь не врет. Говорит правду. Он ее действительно выгнал. И разбитый телефон… Но куда она пропала? Да куда угодно! Я – идиот! Нужно было ждать у подъезда.
Вбиваю кулак в зубы этого отребка. Слышу хруст и треск. Он взвывает от боли. На пол полетели выбитые зубы.
– Выставил? Ты, падла, ее выставил?
Хватаю его за шкирку и вышвыриваю из квартиры. Он падает прямо на Викины вещи. Поднимаю мразь и спускаю по лестнице, чтобы даже не прикасался к ее вещам.
Неожиданно соседняя дверь открывается. Сквозь пелену вижу перепуганное старушечье лицо. Тетка испуганно пищит:
– Ч-что в-вы творит-те? Я в-вызвала «П-полицию»!
С лестницы доносятся стоны. Мозг еще никогда не работал с такой скоростью. Это наверняка та самая соседка, которая позвонила Вике. Любопытная старуха, следящая за всем, что происходит вокруг. Она и сейчас следила. И, наверняка, до этого.
Делаю шаг к ней. Она испуганно кряхтит и пытается спрятать за дверью. Успеваю вставить ногу в проем, мешая ей захлопнуть дверь. Она пытается всунуть цепочку. Глупая старуха думает, что меня это остановит.
Хватаюсь за дверь и со всей силы отшвыриваю к стене. Цепочка рвется с тихим лязганьем. Срывается держатель. Старуха испуганно орет и пытается убежать.
– Полиция! Я вызвала.
Адреналин зашкаливает, превращая меня в одержимое жаждой убийства животное. Не своим голосом рычу:
– Где Вика?!
Старуха смотрит на меня, как на монстра. И монстром я себя ощущаю.
– Ты следила за квартирой. Видела все.
По ее перепуганному лицу понимаю, что действительно видела. Сквозь зубы давлю на ее страх, который буквально висит в воздухе:
– Тебя же никакие менты не спасут. Им на старых бабок плевать. Я знаю, что ты видела.
Она начинает испуганно икать, но все-таки кивает. По сморщенному лицу текут слезы.
– Скажу-скажу… Только не убивайте…
Хочу ответить, что мне на нее вообще насрать, но в последний момент сдерживаюсь.
– Муж ее выгна-а-а-а-ал… – Старуха трясется и подвывает. – Сказал… сказал, чтобы возвращалась в свой бомжа-а-а-атник. И выстави-и-и-ил. Прям сюда швырнул. На одежду-у-у-у-у. А ей кто-то позвони-и-и-и-ил. Я слы-ы-ы-ышала… Она спустилась по лестнице…
Сделал шаг к бабке. Вижу же, что было что-то еще.
– Дальше что?!
Она снова завыла.
– Я в око-о-о-ошко пошла посмотреть… Думал, может… может… ее любо-о-о-о-вник встречает… И она действительно с мужико-о-о-о-о-м… Как пьяная шла-а-а-а-а… На ногах не держала-а-а-а-ась… Он ее тащи-и-и-и-л…
Внутри все похолодело. Меня узлом скрутило. Ужас. Такого ужаса я не ощущал никогда. Ни разу в жизни мне не было так страшно.
– Как выглядел? – Стараюсь сдержаться. Изо всех сил стараюсь. И понимаю, что не смогу.
– Не зна-а-а-а-аю… Он в капюш-шо-о-о-оне бы-ы-ы-ы-ыл…
Оставляю бабку рыдать в коридоре. Я упустил ее. Позволил какому-то уебку забрать ее у меня. Что он мог с ней сделать, если она даже идти не могла? Блядь! Моя тупость может погубить Вику. Раньше я соображал быстрее. Поворачиваюсь к бабке, которая пробирается к телефону. Она ведь наверняка пялилась в окно до последнего.
Хватаю ее за рукав. Она вопит так, что лопаются барабанные перепонки. Старая дрянь видела, как беззащитную женщину вышвыривали из квартиры, как насильно куда-то вели, и никакую полицию вызывать не собиралась. А когда я пытаюсь выяснить, что произошло, скрывает.
– Если с Викой что-то случится, я тебя живьем закопаю. Рядом с ним. – Киваю в сторону валяющегося вонючей кучей Ромы. – Чтобы было дальше?
Старуха уже не плачет. Не рыдает. Не икает. Побледнела и смотрит на меня с ужасом. Четко произносит:
– Он ее в машину посадил. У первого подъезда стояла. Черная «Волга». Грязная. Номеров я не видела.
Вот как все быстро. Старая сука. Быстро возвращаюсь на лестницу. Одной рукой вытаскиваю телефон и набираю отца. Другой – хватаю за шиворот Рому. Мразь слабо трепыхается и едва слышно скулит. Его лицо похоже на месиво из костей и крови. И это зрелище меня успокаивает. Странным образом придает сил.
Отец отвечает, когда я уже дотаскиваю уебка до первого этажа.
– Что, Паш?
– Какая машина у этой мразины? – Знаю, что у нас есть эти данные.
– Сейчас. Подожди.
Пока отец ищет. Вышвыриваю Рому за забор. На холодный снег. Пинаю ногой в живот, заставляя перевернуться на спину:
– Тебе же лучше будет, если сдохнешь прямо тут, мразь.
Бегу к машине, пытаясь дышать. Но почему-то это адски трудно.
– Нашел! – Отец диктует номер.
– Марка какая?
– «Волга», вроде бы.
