– Перестань! Оставь его!
Павел никак не отреагировал. Детский плач придал Вике решимости. Она с удвоенной силой, потянула Павла.
– Угомонись! Немедленно! Туманский!
Павел застыл. Выпрямился и взглянул на нее бешеным зеленым взглядом. У Вики подкосились ноги от страха и желания к нему. Она снова потянула его за руку, запрещая себе даже думать о возбуждении сковавшем тело.
– Успокойся. Ты убьешь его.
Он кивнул и хрипло бросил:
– Да.
Плач стал громче. Вика обернулась: возле ступенек стояла девочка лет пятнадцати и рыдала. Двери школы открылись, и показался перепуганный охранник. За ним маячили Ира и Оксана. По выражению лиц всех троих было ясно: они видели каждый фрагмент этой сцены. Охранник мялся у порога, а девушки бросали на Павла жадные взгляды. Вику передернуло. В крови забурлил адреналин. Они не имеют никакого права пялиться на него!
Павел пнул ногой бесчувственное тело и безуспешно отер рукой кровь, сочащуюся из носа. Окинув Вику внимательным взглядом, он коротко приказал:
– Стой здесь.
Вика еще сильнее вцепилась в его руку. Даже под слоем одежды она ощущала твердость его мышц:
– Ты куда?
– Поговорю с этим мудаком. – Он кивнул в сторону охранника.
Вика едва ли не повисла на нем:
– Нет! Стой. Не надо.
Охранник опасливо приближался к ним:
– Я полицию вызвал… – Он выглядел перепуганным и несчастным.
Павел резко развернулся:
– Ты, мразь, должен был сюда выйти, а не полицию вызывать, когда ее избивали.
Он не повышал голоса, не кричал. Говорил тихо и внятно. Но у Вики от страха задрожали руки. Этот голос был в тысячу раз хуже того, что она пережила на крыльце школы. Потому что если от нападения больного папаши Павел ее спас, то от него самого спасения нет. Охранник побледнел и сделал шаг назад.
– Я… Я…
Вика вклинилась между ним и Павлом.
– Вот и хорошо, что вызвали. Они сейчас приедут, и во всем разберутся. Нужно о девочке позаботиться.
О рыдающей девушке успели забыть. Ира и Оксана резко сбежали со ступенек и едва ли не бросились на Павла.
– Мы дадим показания! Вы так храбро…
Павел отвернулся и потянул за собой Вику. Заплетающимися ногами она поспешила за ним. Кажется, ему было совершенно наплевать на восторженных поклонниц его силы.
– Поехали! – Теперь уже он держал Вику за руку и заставлял идти за собой.
– Стой! А как же полиция? И девочка?
– Эти позаботятся. – Он мотнул головой назад, где стояли обескураженные Ира, Оксана и бледный как смерть охранник.
Вика с трудом выталкивала из себя звуки:
– Нет, Павел, так нельзя.
Он наклонился к ней. Вику бросило в жар от горячего дыхания, которое проникло прямо в сердце и легкие. Оно согревало ее заледеневшие органы, наполняя новой жизнью. Смысл его слов не сразу дошел до Викиного мозга. Павел злобно шептал на ухо:
– Если вы сейчас же не заткнетесь, Виктория Сергеевна, и не пойдете за мной, я уволоку вас силой.
Вика закусила губу. Громкий визг сирены отвлек и спас от необходимости придумывать ответ.
Павел сжал губы и поволок Вику за собой. За школьным забором она увидела его хищный автомобиль. И полицейскую машину. Он небрежно сунул ей в руки сигнализацию с ключами и отрывисто приказал:
– Марш в машину. Сиди там и не высовывайся, пока я не приду.
Вика почувствовала себя маленькой девочкой, натворившей дел. Теперь взрослые будут за ней расхлебывать. Она обиженно сжала ключи и, отвернувшись, пошагала к машине. Усевшись на водительское место, она вновь погрузилась в цитрусово-древесный дурман. Боже, как тут пахнет… Лучший аромат на свете. Он моментально прогнал из головы все внятные мысли. Остался только Павел…
Вика прикрыла глаза и откинулась на спинку сидения. Не удержалась и ладошкой погладила мягкую кожу, но тут же отдернула пальцы. Нельзя-нельзя-нельзя! До боли сжав зубы, она выглянула в окно. Павел пожимал руку мужчине в форме, который смотрел на него, едва ли ни как на Бога. Кто же он такой, что все подобострастно заглядывают в рот? Нужно было постараться узнать о нем хоть что-то. Но зачем?.. Их встречи – просто очередные издевки судьбы. Но ураган в голове не желал утихомириваться. Мысли стремились к Паше. Были только о нем. На нее напали прямо на крыльце школы и чуть не размозжили голову о ступеньки, а она пытается вспомнить, что слышала о Туманских. Только то, что они безумно влиятельны. Причем, в масштабах страны. Но вот чем именно занимался отец Павла, Вика не знала. Никогда даже не интересовалась. Несомненно, он обеспечен и вряд ли зарабатывает на жизнь покраской стен в поместье. Но дрался он так, как будто привык ежедневно сражаться за свою жизнь. Выгрызать ее у других. Чья-то тень заслонила свет. Павел стоял возле машины. Он бросил на Вику удивленный взгляд, а затем открыл дверь и опустился на соседнее место. Вика вдохнула смешавшиеся запахи мороза, крови и чего-то терпко-горького. Голова слегка закружилась. Нужно что-то сказать. Поблагодарить, что снова оказался рядом и спас. Спросить, зачем пришел. Произнести хоть слово. Но Вика не могла. Ей хотелось просто находиться рядом с ним. Вдыхать аромат его кожи и туалетной воды и смотреть на него. Ей было это необходимо. Чтобы вновь вспомнить, как дышать.
Вика не удержалась и повернулась к Павлу. Он поглощал ее ядовито-зеленым взглядом. Вика ощущала себя заблудившейся в лесу глупой служанкой, которую злая мачеха послала за огнем. Она оказалась в самой дремучей чаще, где кроме темноты и страха ничего больше не было. Но пришли голодные звери, и сейчас вгрызались в нее безжалостно острыми зубами. По коже побежали мурашки, и бросило в жар. Язык плохо слушался, горло болело, но Вика все же заставила себя тихо и хрипло выдавить:
– Ты снова… меня спас…
Павел нахмурился, сводя на переносице темные брови. Какой же он красивый. Вика заставила себя потянуться к ручке. Нужно выйти. Избавиться от дурмана, которым напиталась.
– Спасибо. Я пойду. Нужно проверить…
Ладонь Павла накрыла ее пальцы. Он сжал ее руку так сильно, что Вика ощутила шероховатость его кожи. И сухой жар. Он казался ей костром. Горящим пламенем. Вика хотела и не могла вырвать ладонь. От его прикосновения по коже ползло ядовитое пламя. Оно согревало, но отравляло. Она была обвиненной в колдовстве жертвой. Павел – сухим хворостом и безжалостным огнем. Помощи ждать неоткуда. Вика отодвинулась и посмотрела ему в глаза:
– Мне нужно идти. Там ребенок…
От голоса Павла, отрывистого и хриплого, внизу живота все сжалось в тугой узел. Адская непередаваемая боль проникла в грудь и хлынула еще ниже. Настолько низко, что Вика непроизвольно сжала бедра.
– Я все уладил.
