– Глупо останавливаться, когда пытаешься получить то, что хочешь.
Не придав значения его ответу, Вика спросила:
– И чего ты хочешь?
– Опять играете в неприступную училку, Виктория Сергеевна?
Вика едва успела затормозить, когда на светофоре загорелся красный. Павел смотрел на нее со злостью в глазах.
– Строите из себя невинное непонимание? Хорошо, я скажу, если вам так хочется услышать. Я хочу вас. Довольны?
Сзади раздались гневные гудки. Павел кивнул на дорогу:
– Нам сигналят.
Вика пришла в себя. Его слова были болезненным толчком в грудь, от которого перехватило дыхание. Пытаясь прийти в себя, Вика снова надавила на газ. Во рту пересохло, но она все-таки спросила:
– Это какое-то новое развлечение? Тебе не надоело издеваться надо мной в школе? Ты решил продолжить сейчас?
Павел уже не убирал от носа платки. Он прижимал их к лицу. По губам и подбородку, не останавливаясь текла кровь. Господи, да что этот урод с ним сделал?! Не смотря на свое состояние, он глухо выдавил:
– Я пытался обратить на себя ваше внимание, дорогая Виктория Сергеевна. Чтобы вы хоть раз перестали объяснять на хрен никому ненужные правила и заметили мой стояк.
Вику бросило в жар от откровенного признания. Оно что-то сделало с ней. Нажало на невидимый рычаг внутри. Дыхание перехватило. Мышцы лона жадно сократились. Ведь это же не могло быть правдой? Чтобы столько времени он хотел ее? Не могло! Вика затормозила у своего дома. Дрожащими пальцами она открыла дверь:
– Самыми заметными были твои ошибки в простейших словах.
Павел поднял голову. За слоем окровавленных платков она не могла разглядеть выражение его лица. Голос предательски срывался:
– Выходи.
– Обожаю, когда вы приказываете.
Павел выбрался наружу. Вика поставила машину на сигнализацию, надеясь, что ее не угонят, и, внезапно осмелев, взяла Павла за локоть.
– Идем быстрее. Кровь нужно остановить.
– Скоро остановится.
На снег упало несколько алых капель. Вика запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза:
– Что-то не похоже.
Павел ничего не ответил, молча следуя за ней. Вику вдруг прорвало. Ей нужно было что-то говорить. Лишь бы не тишина и не молчание.
– Ты в прошлый раз столько лекарств принес, что на больничное отделение хватит.
Она почти бежала по ступенькам. Уверенные шаги Павла за спиной посылали по позвоночнику дрожь. Внутри растягивалась паутина странного предвкушения. Вика попала в невидимые сети. И не желала из них выбираться.
Она открыла дверь квартиры. Павел, все так же молча, вошел следом, разулся и снял куртку. Ничем несдерживаемая кровь успела вырваться на свободу. Белоснежная рубашка уже вся была покрыта бурыми пятнами. Павел снова грубо выругался. Вика бросила сумку на тумбочку:
– Скажешь еще хоть одно подобное слово, заставлю вымыть рот с мылом.
– Тем более, буду материться. Лишь бы посмотреть, как вы меня заставите.
Вика сжала губы и подтолкнула Павла в ванную.
– Ведешь себя как мальчишка.
Он обернулся так резко, что Вика едва устояла на ногах.
– Я. Не. Мальчишка.
– Я не говорила, что ты мальчишка. – Вика подтолкнула его к бортику ванны.
Тесное пространство стало еще меньше, заполненное массивной Пашиной фигурой. Воздух смешался с его запахом. Цитрусы и древесина. Лес и апельсины. Ничего более возбуждающего она не знала. Господи! Да о чем она думает?! Павел практически истекает кровью, а она сходит с ума от запаха его туалетной воды. Вика бросилась к шкафчику, где лежала принесенная им же аптечка. Лишь бы не смотреть на него. Но в зеркале дверцы отражалось сосредоточенное злое лицо. Он пристально следил за ней зелеными, почти звериными, глазами. Вика вцепилась в аптечку.
– Тебе нужно в больницу. Если кость сломана…
– Ничего не сломано. – Павел прижал рукав к носу.
Вика разворошила аптечку, пытаясь найти хоть что-то подходящее для такого случая.
– Я понятия не имею, что нужно делать…
– Просто дайте мне перекись и вату.
Вика быстро отыскала и то, и другое. Павел ловко скрутил вату в тампон, намочил перекисью и вставил в ноздрю. Он делал все спокойно, без спешки. У Вики сложилось впечатление, что проделывает он это не в первый раз. Павел снова взглянул на Вику. Лицо тут же опалило жаром. Стоит и рассматривает его, как влюбленная дурочка. Вика отвернулась, намочила кусочек ваты и подала Павлу. Его пальцы совсем недвусмысленно погладили ее, коснулись запястья. Да он просто издевается над ней! Вика постаралась как можно спокойнее убрать руку. Выдерживать тяжелую, обволакивающую тишину становилось все сложнее. Вика намочила еще кусочек ваты и положила на край раковины рядом с Павлом. Она боялась лишний раз прикасаться к нему. Боялась, что не сможет сдержать собственную тягу. А еще ей было любопытно, где он научился так драться.
– Ты так и не сказал, чем занимаешься. Куда поступил после школы?
Кажется, Павел удивился ее вопросу.
– В архитектурный.
– Значит, ты архитектор?
– Что-то вроде того.
Такое нежелание рассказывать о себе почему-то злило.
– И кем работаешь?
– Помогаю отцу… В его фирме.
Вика не выдержала:
– Это что, какая-то великая тайна?
Павел улыбнулся:
– Нет. Я занимаюсь строительством. Это достаточно взрослая профессия, Виктория Сергеевна?
– Ты как был маленьким говнюком, так им и остался. Вика швырнула Павлу бутылочку с перекисью, которую он с легкостью поймал, и вышла из ванной.
Как же он ее бесил! Но сейчас она хотя бы могла ему это высказать. Какая-то идиотская насмешка судьбы, что ее так влекло к нему. Это неправильно. Он младше. Ее бывший ученик. А она все еще замужем. Ах, да, он заявил, что хочет ее. Вика повернулась к окну. Нужно выпроводить его отсюда, как можно быстрее. Пока она не натворила очередных глупостей.
– Разве можно называть учеников «говнюками»?
Вика вздрогнула и обернулась. Павел стоял вплотную к ней. Она чувствовала тепло его тела. Как он подошел так тихо? Вика постаралась взять себя в руки.
– Ты больше не мой ученик.
Павел улыбнулся. Кровь остановилась, но на переносице виднелась жуткая рана.
– К счастью, да. Больше не ученик.
– Я не такой уж и плохой учитель. – Вика нарочно сделала вид, что не заметила подтекста в его словах.
Но Павла было не так просто остановить. Он ошарашил ее очередным признанием:
