Я осветил телефоном длинный коридор с выложенными кирпичом арками. Где же ты?.. Тишина казалась тяжелой и давящей. Впереди, возле решетки под низким округлым сводом послышался тихий шорох, скрежет металла о камень и ругань. Мозг пытался придумать, что делать. Я взглянул на телефон. Кого бы я сейчас не нашел, его здесь быть не должно. После убийства Киры, я был бы глупцом, если бы шел туда без подстраховки. Бросив взгляд в сторону арки, быстро напечатал сообщение.
«Я в поместье. В подвале. У нас крыса.»
Отец поймет. Быстро спрятал телефон в карман. Темнота казалась жидкой. Такое впечатление, что иду сквозь чернила. Практически на ощупь. Но лучше так, чем дать себя обнаружить. Крепче сжал гладкую рукоять ножа и убрал телефон в карман. Идти вслепую было глупо, но еще глупее позволить себя обнаружить. Основной мусор и оставленные после интерната вещи мы убрали, поэтому пол должен быть относительно чистым. Но я все равно старался ступать осторожно, чтобы под ногами не хрустнул какой-нибудь камень или еще бог весть что. Чем ближе я подходил к решетке, тем отчетливее слышались шорохи и скрежет. Глаза уже привыкли к темноте и можно было разглядеть слабый поток света, льющийся из дальнего подземелья. Судя по усиливающимся звукам, кто-то пытался выдолбить в стене дыру. Какого хрена?!
Я замер у каменной арки и осторожно заглянул в очередной проход. Это была та самая камера, где мы нашли небольшой замурованный колодец. Если документы не врали, давным-давно здесь был подземный источник, и крепостные вырыли колодец прямо под домом. Не знаю, зачем он нужен был именно тут в то время, но сейчас для него нашлось отличное применение. На нем лежал небольшой фонарь и освещал дальнюю стену. Сверху на ней еще сохранилась покрытая росписью штукатурка. В центре же зияла небольшая темная дыра, из которой вытаскивал кирпичи какой-то мудак в капюшоне. Что за..? Он стоял ко мне спиной. Но это точно был мужик. Что-то подсказывало, что тот же самый, который убил Киру. Наверное, он что-то услышал или просто почувствовал, потому что вдруг резко обернулся. Я едва успел спрятаться за стеной. Закрыл локтями грудь и выставил вперед лезвие, стараясь уловить звук шагов. Несколько секунд стояла абсолютная тишина, а затем снова послышался скрежет. Что он ищет? Или пытается спрятать?
Я рискнул снова выглянуть из своего укрытия. Кто бы это ни был, он продолжал увлеченно вынимать кирпичи из стены. Я же быстро осмотрел подземелье, насколько позволял свет от фонаря. Рядом с ним лежал нож с длинным лезвием. Не тот ли, которым он разделался с Кирой? Тут же – раскрытая книженция. Разглядеть, что там написано, я не мог. Ладно, самое время выяснить. Пока ублюдок был занят, я вышел из-за стены и шагнул к нему. Из-за скрежета кирпичей друг о друга, моих шагов не было слышно даже мне. Мне оставалось пройти метр, чертов долбаный метр, когда зазвонил телефон. Раздражающий звук показался пушечным выстрелом, от которого заложило уши. В тишине подземелья он эхом отражался от стен. На какие-то несколько секунд время замерло. Не знаю, как такое возможно, но оно просто остановилось. А когда снова сдвинулось с места, урод в капюшоне уже оборачивался ко мне, хватая нож. Я замешкался. Как дурак, который впервые взял в руки оружие. Тело по привычке напряглось, готовое отражать удары, а мозг пытался сообразить, что увидел. Я ожидал, что узнаю убийцу Киры. Но вместо этого не увидел ничего. Под капюшоном была темнота. Только когда лезвие ножа мелькнуло прямо перед глазами, сообразил, что на лице у него была маска. Что-то черное, совершенно неразличимое в темноте. Даже белки глаз терялись, поглощенные абсолютный чернотой. Вика права: я непроходимый тупица. Свет от фонаря был слишком слабым. К тому же он освещал стену. А мой противник оказался достаточно умным, чтобы броситься вперед, выходя из освещенной полосы. Он превратился в размытое серое пятно. Я мог ориентироваться только по бликам на лезвии. Ублюдок оказался достаточно умелым. Он наступал, оттесняя меня назад, загоняя в угол. Я пытался оценить его подготовку, понять стратегию, предугадать действия. Он же пытался меня достать. Приходилось обороняться, выискивая слабые стороны. Кажется, у отморозка их не было вообще. В такой темноте вообще сложно было что-либо понять. Он был достаточно умен, чтобы отрезать меня от света. Чертов телефон продолжал звонить, просвечивая сквозь брюки экраном. Я был для него гораздо более удобной мишенью, чем он для меня. Он сделал едва уловимое движение, выбрасывая длинную руку вперед. Я не успел отскочить. Лезвие ножа прорвало свитер и царапнуло кожу. Живот тут же обожгло горячей вспышкой. Из-под капюшона и темной ткани послышался смех. Эта сволочь радовалась, что дотянулась до меня. Кровь горячими липкими струйками побежала по животу. Я уже видел, что просто так с ним мне не справиться. Только если подпущу достаточно близко… Он умело нападал. Перед моими глазами постоянно мелькало лезвие. Оставалось только блокировать его удары, которые сыпались то сверху, то снизу. Он прижал меня к стене. Отрезал путь. Голова, на удивление, оставалась ясной. Я знал, когда нужно ждать, а когда действовать. Пнул выродка в живот, отбрасывая от себя. Он неловко взмахнул рукой, открывая грудь для моего удара. Я рванул вперед. Мне удалось засадить лезвие ему в бок. Послышалось кряхтение. Он умел терпеть боль. И не выдавал свой голос, по которому я бы смог его узнать.
Навалившись на рукоять, повернул лезвие. Пропустил удар в лицо, но только так можно было остановить его руку с ножом. В носу снова что-то хрустнуло. Кровь опять хлынуло горячим потоком. Поймал языком тягучий сгусток и сплюнул. Вынул лезвие и зажал второй рукой ему горло. Кровь все-таки попала в горло. Закашлялся. Не успел повторить удар. Вместо этого пришлось защищаться. Блокировал. Лезвие чиркнуло по предплечью и скользнуло между ребер. Отшатнулся назад, пытаясь соскользнуть. От боли перехватило дыхание. Когда он выдернул из меня свой тесак, кровь легкими толчками вырвалась наружу. Перед глазами замелькали алые вспышки. Сквозь шум в ушах слышалось хриплое дыхание противника. Он уже не так быстро двигался. Ему нужно было время отдохнуть. Как и мне. Чертова скотина задела меня гораздо серьезнее, чем я думал. Я пытался выждать, понимая, что передо мной хорошо обученный убийца. С каждой секундой дышать становилось тяжелее. Я рванул вперед, пробивая его слабую защиту, всаживая нож куда-то в область живота. Он выругался, схватил меня за горло сдавливая. А дальше… Началась просто драка двух обезумевших дикарей. Перед глазами мерцало зарево из боли и крови. Мы всаживали друг в друга кулаки, пытаясь зацепить ножами. Падали на холодный пол и вставали. Старый кирпич крошился, когда один из нас врезался в стену. Не знаю, чьи именно кости хрустели, но боль была адская. Я уже ни черта не соображал. В висках бился пульс. Казалось, что прямо в мозгу разлетаются на части разрывные пули.
Дышал уже с трудом, обливаясь потом и непонятно откуда текущей кровью. Сбился со счета полученных ударов. Тело замедлялось, и двигался чисто на адреналине. По ходу, я и подохну в этом пыльном подвале. И вдруг перед глазами ярко и отчетливо мелькнуло Викино лицо. Да ни хрена подобного! Не после того, как она наконец уступила и сдалась мне.
Пока снова не увижу ее, не окажусь в ней, я намеревался жить.
Ублюдок тоже выбился из сил. Иногда мы заходили в полосу света, и тогда становилось видно, как намокла его одежда от крови. Если продержаться достаточно долго, то я просто смогу его вымотать. Это легко. Нужно только потянуть время. Даже сейчас меня не покидали мысли о Вике. Я не мог сдохнуть, едва получив ее. Наверное именно это меня и спасло. Собрал оставшиеся силы, едва успев закрыться рукой. Нацеленный в сердце нож вспорол руку и вонзился в правое плечо. Я все еще мог сжимать свое оружие, потому что был левшой. И это дало мне преимущество. Пришлось пожертвовать защитой, но мне удалось перехватить его и, подставив раненую руку под удар, всадить нож ему в бок. Убийца захрипел. В уши как будто засунули вату. Сквозь нее послышался странный шум. Звук шагов и чье-то:
