– У меня столько фантазий, Виктория Сергеевна… – Он коварно улыбнулся. – Хватит на целую жизнь. Я уже все придумал. Как мы будем жить вместе, проводить вечера. Я даже знаю, в какие места мы поедем отдыхать. Есть столько всего, что я хочу тебе показать… Тебе обязательно должно понравиться.
Вика слушала, боясь даже дышать. Каждый вдох давался ей с таким трудом и болью, что легче было задохнуться и больше не мучиться. У Паши в голове была целая жизнь. И десять лет, да нет, больше, гораздо больше она была неотъемлемой частью этой жизни. Неужели, он действительно столько думал о ней? Вот же доказательства. Его притягивающие взгляд татуировки. Его подробные описания, во что она была одета целую вечность назад. И даже слова Арсения о его проблемах с женщинами. Вику заполняла едкая ревность от мыслей, что он каждый день мог иметь новую. Что мужчина, творивший с ней такое, никогда не спал один. Но выходит, она снова ошиблась в Павле и своих суждениях о нем. Вика легонько поцеловала его сильное плечо, покрытое уродливой гематомой.
– Все обязательно так и будет.
Он пристально смотрел на нее. Отяжелевшая ладонь легла на Викин затылок, прижимая его к подушке. Даже сейчас Павел не хотел ее отпускать.
– Правда?
– Да. – Вика улыбнулась и дотронулась до царапинки на его шее. – Как только тебе станет лучше, ты расскажешь мне о каждой своей фантазии. И я сделаю их реальностью. Все. А потом мы поедем. Туда, куда захочешь.
Он счастливо улыбнулся, совсем как мальчишка, получивший на Новый год долгожданный подарок. Вика не могла не любоваться такой открытой и искренней улыбкой.
– Спи. Отдыхай. Я буду рядом.
Наконец он закрыл глаза. Перебинтованная грудь поднялась и опустилась. Писк монитора немного замедлился, придя в спокойный ровный ритм.
– Не уходи. Без тебя ужасно хуево.
Вика не смогла сдержать горячую слезу, сбежавшую по щеке. Даже в его ругательствах было что-то близкое и родное. Как будто она долгое время находилась вдали от дома и, только вернувшись, поняла, как было тяжело и как ей его не хватало. К Павлу было так легко привыкнуть. С ним она совершенно забывала о разнице в возрасте и в статусе. О том, что она совершенно неподходящая для него женщина. Что она замужем и не может иметь детей. С ним она была… Просто собой. Можно было не пытаться стать идеальной женой – потому что Павлу нужно было не это. Он не нуждался в прислуге. Он нуждался в ней. Красивый смелый мальчик, бросающийся на ее защиту. Может ли она портить ему жизнь? У него еще столько впереди. А у нее нерешенная проблема с мужем, бесплодие и покатившаяся в пропасть жизнь. Вика оторвала голову с подушки. Павел протестующе застонал, цепляясь пальцами за ее волосы. Даже во сне, под действием обезболивающих, он не хотел ее отпускать. Вика вдруг поняла, что если бы он не выжил… Она бы тоже умерла. Это просто факт. Знание, которое всегда было в ее голове, но на которое она не обращала внимания. Она бы не смогла дальше жить. Предательство Ромы – ничто, пустяк. Как так получилось, что она с легкостью забыла человека, с которым прожила столько лет? Как получилось, что теперь не может думать ни о ком и ни о чем, кроме Паши? Вика выпрямилась на стуле. Это ее пугало. Она всегда была уверена, что Рома – любовь всей ее жизни. Что он смысл ее жизни. Но через него оказалось безумно легко переступить. Он словно раздавленный червяк, встреченный ею на пути. Да, неприятно и мерзко. Но его обходишь стороной и в следующую же секунду забываешь.
С Пашей совершенно не так. Она не могла выбросить его из головы с того вечера в переулке. Он настолько прочно засел где-то в подкорке, что Вика моментально привыкла к постоянному его присутствию в мыслях. Она вспоминала его запах, цвет его глаз и сравнивала с другими мужчинами. Она думала о нем. Представляла, мечтала. Он стал необходимым и естественным. Как дыхание. Что-то постоянно присутствующее в жизни. На это уже не обращаешь внимание. Но стоит перекрыть кислород и через пару секунд умираешь. Наверное, так было и с Павлом. Вика и раньше начала подозревать, что с ним все будет намного сложнее и глубже. Но даже предположить не могла насколько. Он стал слишком важным и необходимым. Одна мысль о том, чтобы добровольно отказаться от него, отдать другой, причиняла физическую боль. Умом Вика понимала, что совершенно ему не подходит. Но… Моментально возникшая зависимость от него легко прогоняла эти мысли прочь. Господи, она с ума сойдет от всех этих метаний.
Вика потянулась, нечаянно задев что-то на небольшой тумбочке. На пол упали два карандаша и блокнот. Вика наклонилась, чтобы поднять их. Взгляд зацепился за черно-белую страницу. Вика смотрела и не могла осознать, что видит. Это был дом. Дом ее родителей. Заброшенный, забытый и разрушающийся. Такой, каким она видела его в последний раз. Карандашный набросок был поразительно точен. Даже деревья возле него. Все остальное место на листе занимали крупные угловатые буквы. Удивительно, но Вика все еще помнила почерк Павла. Поразительно ровные буквы с легким наклоном. Вика коснулась подушечками пальцев убористых строчек. На коже остались серые крапинки с металлическим блеском. «Проверить фундамент… Крыша… Окна… Забор… Гараж на две машины… Пристроить… Отдельный въезд…»
Нахмурившись, Вика вчитывалась в записи. Список материалов, математические расчеты и еще десяток совершенно непонятных ей слов. Наброски и схемы, столбики цифр. Он видел ее дом. Он был там… Знал, в каком он состоянии, насколько сильно нуждается в ремонте. И, похоже, собирался этот ремонт устроить. Вика не знала, что думать. Все было слишком странно. Непонятно и непривычно. Она перевернула страницу. Она вся была заполнена строками… Теми же самыми, которыми она когда-то давно расписала обои в своей комнате. Вика помнила каждую. Рифмы и цитаты из любимых историй, сказок и легенд, казавшиеся ей безумно красивыми. Одна из строчек была обведена. «О да, я отравлен! Стели мне кровать. Мне тяжко, мне душно, мне нужен покой.» У Вики похолодели ладони. Неужели, именно эти слова понравились ему больше всего? Несчастный умирающий жених, отравленный в доме невесты. Едва живой Павел, чудом избежавший смерти. Вика взяла карандаш и с ожесточением замалевала фразу. Как будто это старинная баллада была виновата во всем, что с ним случилось. Отложив блокнот, Вика придвинулась еще ближе к кровати и взяла Павла за руку. Его пальцы крепко сжались вокруг ее ладони. Больше она никуда его не отпустит. Вика прикрыла глаза и пристроила голову на подушке рядом с головой Павла. Его медленное дыхание нежной лаской прошлой по лицу, согревая и насыщая жизнью. Новой жизнью, которую Вика обязательно выстроит, вычистив нутро от обломков старой.
Глава XII. Как развлекаются взрослые девочки
Если смерть меня разбудит -
Я не здесь проснусь.
(с) Яков Полонский, «Качка в бурю».
Российская Империя. Времена правления Екатерины Великой
Весь день Меланья оставалась в одиночестве. Иногда к ней приходили чернавки – приносили еду. Меланья всех отсылала. Она не чувствовала ни голода, ни усталости. Наоборот, в теле бурлила энергия. Нужно бежать. К отцу. Или… В монастырь! Скрыв, конечно, свое настоящее имя. Нет, это тоже не выход. Отцу придется вернуть ее обратно мужу. А в монастыре могут отобрать ребенка. И еще деньги. Где взять достаточную сумму? Продать подаренные отцом драгоценности? Но это не так легко сделать. Будь она мужчиной, было бы проще… Конечно! Она переоденется в мужское платье, возьмет только самое необходимое и убежит. Никто и не догадается, куда она пропала. Все вещи на месте. Искать будут женщину, а не мужчину. Княгиня просто исчезла. Сгинула в аду.
