Так, ладно. Миша звал меня на открытие. Даже отцу звонил несколько раз. Как раз позавчера. Ну так вот он я. С трудом выжидаю несколько минут. Главное, не попасться ей на глаза раньше времени. Пусть будет маленький сюрприз. Бросаю машину и мчу внутрь. Еще не знаю, как найду Вику среди толпы, но сегодня она от меня не уйдет.
Вокруг меня какие-то люди. Приветствуют, кивают, жмут руку. Кто-то пытается втянуть в беседу. Избавляюсь ото всех, едва ли не посылая к хренам. Что-то заставляет повернуть голову. Как будто вокруг моей шеи петля, и палач забавляется перед казнью, дергая веревку в разны стороны. Палачом оказывается Вика. Невидимая веревка тянется именно к ней. Она, как ни в чем не бывало, скрывается в одной из ниш. Твою ж мать! Я знаю, зачем они нужны. Сам предложил Мише. Для тех, кто хочет пощекотать себе нервы мнимым уединением. Для тех, кто хочет, чтобы за ними понаблюдали незнакомцы. Миша чуть ли от восторга не прыгал. И теперь Вика находится там. Там, блядь! Неизвестно с кем. И вполне возможно, что на нее уже глазеют те, кто остался снаружи…
Не успеваю додумать эту мысль, потому что уже стою напротив ниши. Сам не понял, как преодолел разделяющее нас расстояние. Какие-то провалы в памяти.
Все из-за чертовой Вики, будь она неладна! Передо мной вдруг оказываются Мишины охранники. Осознание того, с кем сейчас Вика, коробит еще больше. Один из них меня узнает, улыбается и что-то говорит, отодвигая в сторону плотную ткань. Мир вокруг замолкает. Вижу только Вику. Она выделяется ярким белым пятном в пожирающем все вокруг сумраке. Смотрит по сторонам, как будто не понимает, как здесь оказалась. Рядом с ней козел Еровский. Чуть ли не лапает ее взглядом. Понимаю, что не взял с собой нож. Оторву ему башку голыми руками. Слух улавливает их разговор, попытки флиртовать. Меня аж выворачивает наизнанку. Ты, урод, считай уже труп. А вы, Виктория Сергеевна, доигрались. Вколачивая гвоздь в собственный гроб, Еровский с идиотским видом выдает:
– У меня как раз несколько проблем с правописанием.
Ну, блядь, скоро вообще ни хрена написать не сможешь. Едва сдерживая желание тут же сломать ему пальцы, сквозь зубы выдаю:
– Словарь в помощь.
Ко мне обращаются сразу несколько пар глаз. Миша подскакивает, как на пружине, начинает что-то тараторить, а я из последних сил пытаюсь не смотреть на Вику. Если взгляну на нее, точно сдохну. Кажется, или швы разошлись? Такое впечатление, я истекаю чертовой кровью, – настолько сильно хочется на нее посмотреть. Ну что, хорошо развлеклась? Повеселилась, стерва?
Она хочет меня довести. Хитрая сучка. Сначала приходит в больницу, затем выдерживает бой с родителями, чтобы потом просто сбежать. Сбежать! И пока я мучаюсь, запертый в херовой палате, без телефона и даже крошечного шанса свалить оттуда, она является в стрип-клуб. И как контрольный в голову – на ней моя рубашка. Моя чертова рубашка, оставленная у нее. Она действительно думала обо мне, если надела ее? Или ей плевать, чью рубашку носить: мою или мужа. Нет, не может быть. Она ведь могла выбрать любую из его рубашек. Но надела именно мою. И, черт возьми, зря она это сделала. Когда увидел ее, такую крошечную, в облаке белой ткани, скрытую за блеском стекол очков… Знакомый разряд прошел через позвоночник. На ее шее висела «бабочка», волосы растрепались по плечам, а в вырезе видна грудь. Та, которую я целовал и сжимал ладонью. И та, на которую пялится Еровский. Главное, не выдрать ему глаза. И не смотреть на Вику. Это самые сложные блядские минуты в моей жизни. Она сидит напротив, делает вид, что все прекрасно и пьет шампанское. А потом начинается самый ад. Миша зовет стрипух.
Меня переклинивает окончательно, потому что вокруг возле Вики возникает какой-то задрот. Она слабо сопротивляется. Не для вида ли? Хочу послать на хрен танцующую передо мной девицу, но… Останавливаюсь. Ладно, Виктория Сергеевна. Я тоже не буду отказываться от подарка. Но и наслаждаться вашим вам не дам. Лезу в карман, достаю побитый телефон, пишу сообщение и…
Когда Вика присылает последнее, я уже весь мокрый от пота. Еще недавно свежая рубашка неприятно липнет к коже. Швы зудят от попавшей в них соли. Мышцы сами по себе сокращаются. То пальцы – от желания сжать Вику, то живот – от возбуждения. У меня снова встает. Так, что становится больно. Если я с этим что-то не сделаю, то на этот раз точно сдохну.
На нас с Викой никто не обращает внимание, но мне и так уже похрен. С трудом набираю:
«Скажи, что тебе нужно отлучиться. И жди меня возле фонтана.»
Она получает сообщение. Закусывает губу, пока читает. Мне срывает последние тормоза. Резко и внезапно. Знаю точно, что сегодня заставлю ее взять мой член в рот. Вика неподвижно сидит, глядя прямо на меня. Не знаю, сколько так продолжается, но достаточно долго, чтобы у меня потемнело перед глазами. Еще немного, и мне пиздец. Не выдерживаю и набираю еще одно:
«У меня член уже рвет брюки. Если не хочешь быть оттраханной прямо здесь, то поторопишься.»
Она не спешит. Медленно берет телефон, медленно открывает сообщение. Облизывает губы и вскидывает на меня взгляд. Вижу, что дышит тяжело, ноздри немного раздуваются. Хочу ее такой и прямо сейчас. Одними губами, молча, произношу: «Быстро». А она как будто ждала этой команды. Срывается с места и что-то говорит Мишиной жене. Та встает, пытается увязаться за Викой, но моя умная училка быстро от нее избавляется. Правильно, девочка. Лучше, если я буду тебя иметь без свидетелей. Вика исчезает и я торопливо считаю до пяти. Едва не бросаюсь следом, пока она не сбежала и пока к ней не подкатил еще какой-нибудь мудозвон. Миша хочет встать, но качаю головой. Выдаю первое, что приходит на ум:
– Я все-таки воспользуюсь спальней, если ты не против. Швы болят.
Миша кивает, что-то еще говорит. По взгляду вижу, что он все понял, но мне уже плевать. Извиняюсь и выхожу наружу. Почти не удивляюсь, когда вижу вокруг Вики пару молодых мажорчиков. Хочется в кровь разбить их физиономии, но ограничиваюсь тем, что отталкиваю обоих и тащу Вику за собой. Ее ладонь теплая и нежная в моей руке. От прикосновения к гладкой коже все до единого нервы пронзает новый разряд. Высоченные каблуки Вики гулко стучат. Звук из пыточной камеры. Она пытается выдернуть руку:
– Хватит меня тащить!
Не оборачиваясь, бросаю ей:
– Закрой рот и больше ни слова.
– Знаешь что, Туманский…
Дергаю ее вперед, прижимаю к стене. Даже на каблуках она намного ниже меня. Смотрит испуганно снизу вверх. Но в глазах не только страх. Еще и предвкушение. Хитрая стерва. Не такой ангелок, каким хочет казаться. Наверное, думает, что я ее не трону. Или что сможет сбежать без последствий. Нет, Виктория Сергеевна. Даже не надейтесь. К мужу вы больше не вернетесь. Только ко мне. Со мной. До конца.
Нависаю над ней:
– Так что я должен знать, Виктория Сергеевна?
– Что тебе нужно?
– По-моему я уже написал.
– Найди себе шлюху. Ты как раз в подходящем месте.
Вижу, что она злится. Нет, в ярости. Да какого черта?! Это не я шляюсь ночами, хрен знает где. Цежу сквозь зубы:
