— Ешь, ешь, — заметив, что она всё ещё колеблется, подбодрил Илья. — Тебе нужно лучше питаться. Вон какая худая… аж светишься.
Светлана послушно поднесла бутерброд к губам и откусила. Это действительно было вкусно, и она с благодарностью улыбнулась Илье.
Он же тем временем потянулся за лежащей на кровати гитарой и сделал знак кому-то из товарищей:
— Эй! Приглушите-ка шарманку ненадолго.
Музыка стихла. Все с интересом уставились на Илью, любовно устраивающего гитару у себя на коленях. Он задумчиво, даже лениво, перебирал струны, словно размышляя, что ему следует исполнить. Наконец, встряхнул головой, отбрасывая упавшую на глаза прядь волос, взглянул Светлане прямо в глаза — и заиграл, а потом и запел.
— Песни у людей разные,
А моя одна на века:
Звёздочка моя ясная,
Как ты от меня далека!
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоём вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле…
[6] Светлана даже жевать перестала от неловкости. Она страшно боялась, что подавится и начнёт кашлять прямо в лицо Илье. Это было бы не слишком вежливо по отношению к нему… И всё-таки, хоть бы он уже перестал так пялиться, её смущал этот откровенный горячий взгляд.
— Облако тебя трогает,
Хочет от меня закрыть.
Чистая моя, строгая,
Как же я хочу рядом быть…
Справедливости ради, у него был красивый, даже очень красивый голос. Такой… настоящий, мужской, и в то же время льющийся легко и мелодично. Светлана поймала себя на том, что в особо пронзительных моментах у неё по телу начинают бегать мурашки.
Когда песня закончилась, все принялись выражать Илье свой бурный восторг, похлопывать его по плечу и забрасывать комплиментами. Он же не отрывал взгляда своих пронзительных карих глаз от Светланиного лица. Для того, чтобы спокойно дожевать и проглотить бутерброд, ей даже пришлось отвернуться — иначе она точно поперхнулась бы.
— Эту песню я пел специально для тебя, — наклонившись к её уху, доверительно сообщил Илья.
— Сложно было не догадаться, — усмехнулась она. — Ты же постоянно на меня смотрел…
— А тебе это было неприятно? — забеспокоился он. — Не понравилось, как я пою?
— Ну, что ты, — отозвалась она с едва уловимой иронией. — Так понравилось, что я даже кушать не могла.
Он не заметил шпильки и чуточку самодовольно улыбнулся. Впрочем, Светлана решила не злиться на него за это: в конце концов, Илья был довольно мил и так трогательно о ней заботился. Вот и сейчас — протягивал ей стакан, наполненный вином.
Она послушно выпила. Илья тут же наполнил её стакан заново. В голове слегка зашумело. Светлана разрумянилась, заулыбалась. Все присутствующие в номере казались ей невероятно родными, замечательными и талантливыми людьми… Она смеялась вместе со всеми, танцевала и даже что-то пела, не чувствуя ни усталости, ни сонливости.
Уже под утро Илья легко приобнял её за талию и заговорщически предложил:
— Давай сбежим отсюда?
Что-то негромко щёлкнуло в её голове. Какое-то смутное воспоминание. Где это было, когда?.. Да и с нею ли?.. Когда посреди веселящейся толпы ей предложили потихоньку улизнуть на свежий воздух… Светлана пыталась сосредоточиться, чтобы вспомнить, но воспоминание ускользало, едва она успевала ухватить его за хвост.
— Ну так как? — повторил Илья свой вопрос. — Ты не против?
— А давай! — откликнулась она залихватски. — Давай сбежим.
Взявшись за руки и хихикая, как дети, они под шумок выскочили из номера и действительно бросились бежать со всех ног, точно за ними гнались. Было ужасно смешно. Пробежав несколько кварталов, они замедлили шаг и, пытаясь отдышаться, неторопливо двинулись в сторону северной части возвышенности Тоомпеа, на смотровую площадку Кохтуотса.
Подъём занял у них немало времени, но лучшим вознаграждением для обоих стал открывающийся изумительный панорамный вид на старый Таллин: красные черепичные крыши и величественные церкви, Финский залив и порт… У Светланы даже дух захватило от восхищения.
— Ты такая необыкновенная, — сказал Илья серьёзно, искоса взглянув на неё.
— Чем это необыкновенная? — кокетливо спросила она. Он пожал плечами.
— Да и сам не знаю. Просто ты совсем не похожа на других. Вроде и не выпендриваешься, а… как-то вне всей этой суеты. Я давно за тобой наблюдаю. В тебе столько внутреннего достоинства и грации. И это не показное, а очень естественное, очень твоё, понимаешь?
Она едва заметно улыбнулась. Чего скрывать, слышать такие слова о себе было безумно приятно.
— А ты обо мне что думаешь? — с любопытством спросил Илья, ожидая, видимо, ответной любезности.
— Честно? Я о тебе до сегодняшнего дня вообще ничего не думала, — призналась она. Илья был явно разочарован.
— Что, совсем-совсем не нравлюсь? Вот прямо ни капельки?
— Я не воспринимаю тебя в этом ключе. Да и зачем тебе моя симпатия? Или мало остальных обожательниц? — подколола его она.
Вместо ответа он сделал шаг по направлению к ней, решительно притянул за талию к себе и поцеловал.
Светлана испугалась, растерялась, но… робко ответила дрожащими губами. Это было совсем не так, как с Даней, и слава богу. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось сравнивать. Даня был совершенством. У других парней всё было не так. Какие-то мелочи, безумно её раздражающие: у этого холодные ладони, этот потеет, у этого противно дёргается кадык, а этот смеётся визгливо, как женщина… Но давно было пора прекращать эти бесконечные сравнения, в которых Даня неизменно выходил победителем.
Она постаралась расслабиться. Поцелуи Ильи были довольно приятны, хоть огненные радужные фонтаны и не взрывались в её груди, как это было с…
Светлана подняла руки и обхватила ладонями его голову.
1988
Через год после знакомства они поженились.
Весь этот год, то есть ровно двенадцать месяцев, Илья ухаживал за Светланой — красиво, по всем классическим канонам. Он дарил букеты алых роз и водил её ужинать в дорогие рестораны, провожал до дома и целовал на прощание у подъезда, но никогда не напрашивался остаться на ночь и вообще не распускал рук, не позволял себе вольностей и был очень терпелив и деликатен, при этом не скрывая, что сильно увлечён актрисой и рассчитывает в конце концов на более серьёзные отношения. Светлану даже слегка утомляла эта джентльменская предсказуемость, почти шаблонность ухаживаний Ильи, словно он вычитал свод правил в какой-то книжке и теперь уверенно применял их на практике. Да, их отношения развивались именно так, как и должны были развиваться отношения молодых мужчины и женщины, нравящихся друг другу. Всё было ужасно мило, но… как-то слишком мило. Слишком правильно, почти идеально, даже скучно.
