В попытках хоть как-то это объяснить выдвигались самые экстравагантные гипотезы. Некоторые умники считали, что свои несметные сокровища тамплиеры вывезли из Ла-Рошели на кораблях в Америку. Появилась даже версия, что часть сокровищ попала на Русь. Именно эти богатства послужили основой возвышения Московского княжества.
Как частенько бывает с экстравагантными гипотезами, ни в том, ни в другом случае реальных доказательств так и не нашлось. Персоны, настроенные мистически, утверждали, что сокровища никогда не будут найдены. Тамплиеры, будто владевшие загадочными магическими практиками, наложили на свои клады надежнейшие заклятья. Как бы там ни обстояло дело, но за семьсот лет из богатств тамплиеров, действительно несметных, никто не нашел и ломаного гроша.
Однако вернемся в Англию. Разгром ордена тамплиеров произошел в 1307 г., когда на престол только что вступил молодой король Эдуард Второй.
Финансовый рынок Англии сразу приобрел спартанскую простоту. Ферзя, то есть тамплиеров, власть смахнула с шахматной доски. На ней остались, строго говоря, пешки. Флорентийцев в Англии было еще не так много, и они в основном, как некогда евреи, работали каждый сам от себя. В деньгах король нуждался отчаянно – и для борьбы с мятежными баронами, и для подготовки войны с Шотландией, и для прочих государственных потребностей. А в казне посвистывал ветерок.
В 1311 г. король получил от римского папы Иоанна Двадцать Второго письмо примерно следующего содержания: «Эдди, я слышал, что с деньгами у тебя полный абзац, да? Если так, то у меня тут есть под рукой дельные ребята, которые могут помочь. Крайне рекомендую».
Папская рекомендация значила немало, и Эдуард очень быстро пригласил дельных ребят в Англию. Вот теперь на остров зашли корпорации – крупнейшие флорентийские банки Барди и Перуджи и несколько других, не столь мощных, аффилированных с ними. Эти милостивцы с превеликой готовностью, без всякого залога одолжили королю немаленькие деньги на достройку Вестминстерского аббатства. Потом дали еще, уже на шотландскую военную кампанию.
Эту единственную за все свое царствование войну с внешним противником Эдуард с треском проиграл. Не полководец он был, не полководец. По условиям мирного договора королю пришлось выплатить шотландцам большую контрибуцию.
После этого он еще не раз получал деньги по первому требованию, исключительно под честное королевское слово.
Однако бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а среди банкиров никогда не водилось бескорыстных благодетелей. Да, никаких залогов флорентийцы не требовали, но крайне дипломатичными методами добились для себя привилегий, о которых тщетно мечтали многие иностранные коммерсанты. Сперва это было монопольное право скупать овечью шерсть по всему королевству. Затем – снятие запрета на проживание иностранцев в Англии. Исключительно для себя! А там как-то так получилось, что король поручил им взимать от его имени некоторые виды налогов. Та самая золотая сеть надежно опутала и Англию.
Но через несколько лет по неизвестным до сих пор причинам сердечное согласие между Эдуардом и флорентийцами приказало долго жить. Король отчего-то перестал устраивать банкиров в качестве делового партнера. Тогда именно Барди и Перуджи выступили спонсорами королевы Изабеллы и ее любовника Мортимера. Как раз на их денежки граф Геннегау-Эно и снарядил войско. Какая уж тут романтика. Одна суровая проза жизни, где во главе угла стоит звонкая монета.
Вероятнее всего, банкиры рассуждали просто. Новый король Эдуард Третий еще не вошел в совершеннолетие, королева Изабелла особым умом не блещет, Роджер Мортимер золото любит весьма трепетно. Получается та самая мутная водичка, в которой, согласно старой присказке, очень удобно ловить рыбку, большую и маленькую.
Впоследствии они горько пожалеют о том, что собственными руками и на свои кровные денежки возвели на трон Эдуарда Третьего. Но не будем забегать вперед.
После того как Эдуард Третий упрятал матушку под замок, казнил заигравшегося Мортимера и полностью взял бразды правления в свои руки, какое-то время дела у флорентийцев шли просто великолепно. Они процветали так, что лучше и не надо. Деньги королю требовались постоянно – на войны с Францией и Шотландией, на тогдашние стройки века и прочие государственные надобности.
Король периодически просил новые кредиты, банкиры исправно давали их. Никаких залогов они опять-таки не требовали, но Эдуарду приходилось идти на новые и новые уступки. Банкиры получили монопольное право не только на скупку овечьей шерсти, но и на вывоз ее из Англии. Они форменным образом превратили страну в сырьевой придаток Европы.
Их бизнес-план был не таким уж замысловатым. Банкиры продавали шерсть во Фландрию, тамошние мастера, в то время лучшие в Европе, вырабатывали из нее сукно, для богатеев – высшего класса, для людей с тощим кошельком – погрубее. Потом флорентийцы везли его куда хотели, в том числе и в Англию, где продавали, как легко догадаться, гораздо дороже, чем стоила шерсть. Классический сырьевой придаток, ага.
Чуть позже флорентийцы решили снизить накладные расходы, перевезли в Англию часть фламандских суконщиков и других ремесленников. Этим они изрядно ущемили интересы и уменьшили доходы английских ремесленных цехов, крайне недовольных тем обстоятельством, что им были навязаны сильные конкуренты. Но с королем не поспоришь. Потом эта ситуация кончится большой кровью.
Одним словом, какое-то время флорентийские банкиры катались как сыр в масле, самонадеянно полагали себя хозяевами жизни и считали, что так будет всегда. Однако у серьезных невзгод есть привычка подкрадываться бесшумно, на мягких лапках.
В какой-то момент Эдуард Третий, человек весьма неглупый, сел и всерьез задумался о том, как жить дальше. Точнее, как ему разобраться с финансами. Не нужно было быть великим математиком, чтобы рассчитать, что возвратить долги нет никакой возможности.
Они к тому времени составили астрономическую сумму в миллион четыреста тысяч золотых флоринов, а по другим источникам и вовсе миллион семьсот. Уже в наши дни экономисты подсчитали: чтобы расплатиться, Англии потребовалось бы несколько столетий. Причем вышеприведенная сумма – это только государственный долг, то есть долг короля. В те времена эти понятия не разделялись. Сколько были должны итальянским банкирам физические лица, по примеру государя занимавшие часто и много, так никто никогда и не подсчитал, но и там речь идет о суммах громадных.
Король не впал в отчаяние и не запил. Я же говорю без всякой иронии – большого государственного ума был человек. Он впервые в европейской истории изобрел дефолт. Самого термина тогда еще не существовало, ему предстояло появиться лишь через много столетий, но суть была именно такова. В один день, прекрасный для Эдуарда и черный для флорентийцев, король официально объявил, что казна пуста. В обозримом будущем физически невозможно выплатить банкирам хотя бы малую часть долга. Он бы со всей душой, но денег нет ни гроша.
Удар был страшный. Не исключено, что флорентийцы, будь у них такая возможность, поменяли бы короля на троне, как проделали это с отцом Эдуарда. Но вот возможности-то как раз и не было, потому что не осталось денег. Все сожрали английские займы. Не существовало суда, в который можно было бы обратиться, чтобы вернуть свои денежки законным образом. В те времена короли стояли выше таких пошлостей, как суды. Какое-то влияние на короля мог оказать разве что парламент, но он этого делать не собирался. Среди парламентариев хватало должников.
