С точки зрения церковных догматов ересь была жуткая. Где-нибудь на континенте Уиклифа, чего доброго, быстренько свели бы на костер. Однако английская церковь по причине отдаленности от Рима всегда чуточку бравировала своей независимостью. Поэтому когда в 1377 г. из Рима потребовали, чтобы профессор публично отрекся от своих еретических взглядов, на его защиту дружно поднялись и Оксфордский университет, и лондонские церковные власти. Вовсе не оттого, что разделяли взгляды Уиклифа, а из принципа, чтобы римский папа не подумал, будто он тут может кого-нибудь съесть. «С Дону выдачи нет», короче говоря.
К тому же церковников втихомолку подзуживал сам король Эдуард Третий, тоже стремившийся к максимальной независимости от Рима. Он демонстративно приятельствовал с королем Людвигом Баварским, отлученным папой римским от церкви.
Короче говоря, для Уиклифа все обошлось, он не был даже на шиллинг оштрафован. А его идеи подхватили и принялись разносить по всей Англии так называемые лолларды. От фламандского слова Lollard – «бормочущий псалмы». Это были бродячие монахи и проповедники-священники, не имевшие своих приходов. На Руси такие персонажи именовались безместными попами.
Самым видным их представителем стал Джон Болл. Когда-то он был священником в церкви Святой Марии, расположенной в графстве Йорк, но за свои проповеди сподобился сначала отстранения от служения, а потом и вовсе отлучения от церкви. Этот факт Болла как-то нисколечко не взволновал. Он около двадцати лет странствовал с проповедями по всей стране.
Болл и прочая нищая братия пошли гораздо дальше Уиклифа. Они заявляли, что земли следует отобрать не только у церкви, но и у лордов, богатых сквайров. Надо отдать их народу, чтобы не стало ни богатых, ни бедных, а дворянство как таковое вообще прекратило существовать.
Библию Болл знал прекрасно и постоянно напоминал своим слушателям о том, что во времена праотца Адама и его потомков никакого дворянства не было вообще. Свои нынешние земли эти благородные господа захватили силой, а потом сочинили в свою пользу многочисленные законы, не божеские, а человеческие. Стало быть, одни люди всегда могут изменить то, что когда-то написали другие.
Суть его проповедей тогда же записал некий дворянин-книжник: «Люди добрые, плохие дела творятся в нашей Англии, и не исправятся они до тех пор, пока все не станет общим достоянием, и не будет ни вилланов, ни господ, пока мы все не объединимся, а знать не перестанет быть большими господами, чем все мы. Следует нам обратиться к королю, ибо млад он, и показать ему, в какой нужде и бесправии обретается его народ, и рассказать ему, что мы хотим видеть вместо этого».
Этакий вот средневековый большевизм. Тот же ученый дворянин меланхолически констатировал: «Слова такие снискали ему любовь многих из простого народа». Еще бы! Как иначе мог реагировать простой народ на слова о том, что дворян вообще быть не должно, а их земли, заодно и церковные, следует разделить по справедливости между бедным людом? Только одобрительными криками. Аплодисментов тогда люди еще не знали, иначе Боллу и его коллегам они непременно устраивали бы бурные овации.
Болл еще писал довольно неплохие стихи. Некоторые считают, что именно он сочинил знаменитое двустишие, ставшее потом прямо-таки гимном восставших:
Адам пахал, а Ева пряла нити паутин.
А кто же был над ними господин?
Или вот так:
В цене сейчас гордыня.
За мудрость – алчность ныне,
Распутству, грязи нет конца.
Коварство – доблесть подлеца.
Находит зависть оправданье,
А лень встречает почитанье.
Так отличи ж врага от друга,
Вскричи: «Довольно, будет вам!»
Твори добро и сей свободу —
Так говорю своим друзьям.
Среди неграмотного средневекового люда поэзия была весьма популярна. Она оказывала большое воздействие на англичан. Впрочем, как и прозаические послания Болла: «Если бы Богу были угодны вилланы, он бы с самого начала определил, кому быть рабом, а кому – господином».
За решетку Болла власти отправляли трижды, но всякий раз, стиснув зубы, вынуждены были отпускать его, учитывая невероятную популярность в народе. Когда вспыхнуло восстание Тайлера, он в четвертый раз сидел в тюрьме, находившейся в Кентербери.
Как мы видим, стихийному якобы восстанию предшествовало лет двадцать самой активной теологической работы нищей братии. Так что крестьяне получили неплохую идейную подготовку. То, что происходило тогда в Англии, ничем не напоминало бунт, «бессмысленный и беспощадный».
Мало того, есть сведения, что задолго до восстания в стране уже существовало нечто вроде подпольной организации, в которую входил и Уот Тайлер. Восстание тщательно готовилось. Это ясно хотя бы из того, что мятежные толпы в нескольких графствах как-то очень уж быстро объединились в армию, спаянную строгой дисциплиной и порядком. Задолго до событий в Эссексе заговорщики оживленно общались и друг с другом, и с нищей братией, для которой мятеж вовсе не стал неожиданностью. Переписки они по причине неграмотности не вели, но сведения о том, что эти люди задолго до восстания сносились друг с другом, в судебных документах того времени сохранились.
Правда, у восставших с самого начала было чертовски уязвимое место. Именно это обстоятельство впоследствии и привело их к поражению. Вспомните слова Джона Болла: «Следует нам обратиться к королю, ибо млад он, и показать ему, в какой нужде и бесправии обретается его народ, и рассказать ему, что мы хотим видеть вместо этого».
Да, вот так дело и обстояло. У нас на Руси люди по этому поводу говорили: «Царь хороший, а бояре плохие». Очень многие повстанцы – но далеко не все, как мы вскоре убедимся – с детским простодушием верили, что пресветлый король, совсем юноша, всего-то четырнадцати лет, просто-напросто не представляет, как тяжко живется его народу. Беда в том, что он окружен дурными советниками, которые ради своей выгоды скрывают от него истинное положение дел. Этих негодяев следует как можно скорее от короля убрать, да что там, попросту перебить, обстоятельно объяснить ему все. Тогда его величество прозреет, в несказанной доброте своей удовлетворит все народные чаяния и примет новые, правильные законы, после чего жизнь настанет прямо-таки райская. На знаменах повстанцев так и было написано: «За короля и общины».
Что вы хотите – дети своего времени. Подобные представления о хорошем царе и плохих боярах были очень долго распространены во многих странах. В России они среди простого народа сохранялись и в начале XX века. В точности так, как мятежники Тайлера, русские простолюдины 9 января 1905 г. двинулись к Зимнему дворцу с царскими портретами, иконами и хоругвями, чтобы рассказать царю правду, которую от него скрывают зловредные баре. Но народ был встречен ружейными залпами.
Зато насчет лордов, сквайров и церковных сеньоров восставшие ни малейших иллюзий не питали. Повсюду, где они проходили, как пучок соломы пылали поместья и аббатства. Во всем этом была строгая система, ничего общего не имевшая с анархией. Повстанцы первым делом старательно сжигали бумаги – долговые записи, акты феодальных привилегий, документы о налогах и повинностях. Расчет был точный. Все эти документы велись не по единой системе, в каждом графстве, а то и поместье она была своя, так что восстановить потом все то, что сгорело, оказалось крайне трудно.
