– Полотна в массе сляпаны грубо. А у вас шедевр, прекрасные полутона…
Ну и дальше как по нотам. Завершив песню, он предложил брюнетке выпить кофе. Та кокетливо протянула:
– Ой, нет! Мне домой пора. Мама волнуется.
– Я доставлю вас до дома, – пообещал мужик, – давайте познакомимся, Геннадий Бурбонский, журналист, писатель, историк.
Девушка назвалась Катей и отказалась от предложения подвезти. Ловелас решил не сдаваться, закурлыкал:
– Кто ваш главный конкурент?
Симпатяшка показала на пейзаж с замком.
– Она. Гран-при точно ей достанется, тут без шансов. Надеюсь хоть на простое призовое место.
– Жуткая мазня! – возмутился Геннадий. – Этот человек не способен даже аккуратно один кусок раскрасить. И ему достанется лавровый венок? Что у вас за жюри?
Катя приложила палец к губам.
– Тсс! Автор картины старушка.
– Нельзя раздавать награды из жалости! – возмутился еще пуще Бурбонский. – Побеждать должен достойный.
Катя понизила голос:
– Бабушку зовут Анна Григорьевна Шляхтина-Энгельман. Ее зять очень богатый бизнесмен, он основной спонсор конкурса и выставки, оплачивает банкет. Понятное дело, олигарх хочет мать жены побаловать, Гран-при ей в зубах принесут.
По мере того как Катя объясняла ситуацию, лицо Геннадия вытягивалось, глаза превращались в щелки, уши краснели, а щеки, наоборот, бледнели.
– Понимаю, что я работаю лучше этой бабки, – вещала Катя, – но мне совсем не обидно. Пусть получит главную награду. Все же понимают, по какой причине она ее огребла: если бы не ее зять, не видать бы нам выставки.
– Анна Григорьевна Шляхтина-Энгельман? – неожиданно спросил Геннадий.
– Да, да, – подтвердила Катя, – у вас замечательная память. Мне пришлось помучиться, прежде чем я без запинки смогла повторить эту фамилию.
– Это ей придется страдать! – заорал Геннадий, бросаясь к стене, где висел пейзаж. – Дрянь, гадина…
Он сдернул полотно с держателя, Никита кинулся на дебошира, Катя убежала. Смотритель быстро справился с хулиганом, он занимался самбо. Сейчас этот исконно советский вид спорта, который называется полностью «Самооборона без оружия», не так популярен, как раньше. Но всегда есть ребята, которые посещают секции. Когда примчалась охрана, Бурбонский уже был обездвижен.
Федор замолчал.
Я подвела итог тому, что услышала:
– Очень интересно. Когда Елена, Андрей, Ирина уедут, я порасспрашиваю Анну Григорьевну о Бурбонском.
Глава 13
– Геннадий! – всплеснула руками хозяйка. – Господи, Татьяна! Откуда вы о нем знаете?
– Да вот как-то так случайно всплыло это имя, – ушла я от прямого ответа.
– Мы когда-то жили на даче в поселке Яблоко, где у его матери Ксении был дом, – закатила глаза Анна. – Танечка, я немного лукавила, когда говорила, что у Леночки было счастливое детство, обеспеченная юность и лишь за пару лет до замужества дочери мы обнищали. На самом деле все обстояло… э… немного иначе. Муж оставил после себя квартиру, машину, кое-какие деньги. Но финансов было немного, нам их едва на похороны хватило. И как жить? Я машину продала каким-то грузинам, мандариновым королям. Мы эту сумму несколько лет проедали. Я сглупила, вела себя так, словно мой карман никогда не оскудеет, много тратила, одевала дочку у фарцовщиков. Понимаете, не могла я перед подругами нищей предстать, меня жалеть бы стали… Нет, нет, нет! У нас с Васей была дача, но официально дом принадлежал Алевтине, матери мужа, она там постоянно жила, у нас в особняке были свои комнаты, мы часто туда приезжали. Дом строил муж, но записал его на мамашу. У меня со свекровью были хорошие отношения, ну, я так считала. Но когда муж умер, Алевтина сказала, что не откажется от своей доли в мою пользу, потребует поделить все по закону. Представляете мой ужас? Распилить нашу квартиру! Машину! Я ей сказала:
– Побойтесь Бога, не грабьте внучку, у вас же дача есть. Зачем вам московские метры? В городе вы жить не станете.
Она возмутилась:
– Дом мой! А столичную недвижимость я найду как использовать.
Ага! Дачу Вася построил! Не знаю, чем бы все завершилось, но Алевтина не успела в права наследства вступить, умерла. Ей восемьдесят девять исполнилось. Все имущество мужа досталось нам с Леной. А дом в Подмосковье старая крыса завещала сыну своей сестры. Вот так. Я истратила средства, вырученные за автомобиль. И настало время, когда на море, как обычно летом, мы уже не могли поехать. Леночка, как назло, весь учебный год болела. С продуктами тогда было плохо. Дочка тощенькая, кожа да кости, бледненькая. Педиатр настойчиво советовал провести лето на свежем воздухе. И я нашла дом в деревне, потом как-нибудь расскажу эту историю. В селе тоже было неплохо: молоко от коровы, творог, солнце. Неделю, наверное, мы жили на запасах, которые я из Москвы притащила, потом пошли в местную лавку посмотреть, что там купить можно. Лена, естественно, со мной. Очередь оказалась всего из двух баб. Смотрю, они зефир в шоколаде берут! Редкость по тем временам. Обрадовалась я очень, купила пару коробок. Только их взяла, входит женщина с мальчиком, с виду он старше Лены на несколько лет. Отошли мы от прилавка, слышу звон, оборачиваюсь… Паренек, который только что появился, сбросил с прилавка большую стеклянную банку с какими-то конфетами. Я решила, что он случайно ее задел. А мальчонка как закричит:
– Мама, отними у них! Пусть отдадут.
И вторую такую же банку сбрасывает. Я подумала, что сейчас продавщица устроит скандал, а она дебоширу медальку в золотой фольге протягивает:
– Угощайся, заинька.
Мальчик подарок схватил и бросил в добрую женщину. Лена рот разинула, во все глаза на безобразника смотрит. Дочери не стоило видеть сие зрелище, это дурной пример, потому я быстро увела девочку. А та, полна любопытства, спросила:
– Почему тетя дала шоколадку мальчику, который плохо себя вел?
Я нашла объяснение:
– Он болен, поэтому его все жалеют.
Леночка побежала играть во двор, я хлопотала на кухне, прошло, наверное, полчаса, вдруг слышу голос:
– Простите, пожалуйста.
Поворачиваюсь к двери… стоит та самая женщина из сельпо, мать паренька-безобразника, и смущенно улыбается.
– Простите, Анна, продавщица из магазина, сказала, что вы купили две последние коробки с зефиром в шоколаде. Можете мне одну уступить?
Я опешила.
– Уступить?
Незнакомка уточнила:
– Я куплю у вас лакомство.
И что я могла ей ответить? Пока я пыталась подобрать слова, дама продолжала:
– Мы с Геночкой шли в лавку специально за этим зефиром. Я пообещала его сыну за мытье с головой. Прибежала, а зефир закончился, вы последние коробки в сумку положили. Геночка сильно расстроился.
