– Машина? – переспросила она. – Какая машина, Валя? Я думала, это Миша. Какая машина? – повторила она. – Ей-богу, не знаю! А вы уверены, что это ко мне?
– Ну не ко мне же, Ир! Откуда ко мне-то?
Рина кивнула и выскочила из горницы.
Прислонившись к капоту своего «Ситроена», заплетя ногу за ногу, в «косу», как говорила Рина, стоял милый друг Эдик. Увидев Рину, он встрепенулся, бросил только что закуренную сигарету и, чуть замешкавшись, глянув на нее с испугом, медленно пошел к калитке.
Рина стояла как столб.
Эдик подошел к калитке, жалобными, «собачьими» глазами посмотрел на Рину, покраснел и промямлил:
– Добрый день, Рина Александровна. А меня тут за вами… послали. Сам Н., между прочим. Короче, тема такая: «Привезти сегодня же и без никаких разговоров».
Рина молчала. Горло перехватило пронзительным холодом, так, что стало трудно дышать.
Эдик поднял на нее свои несчастные «коровьи» глаза и испуганно заморгал длиннющими девичьими ресницами.
– А мне что делать-то, а, Рина Александровна? Я человек маленький. Что мне-то делать? – растерянно и обреченно повторил он. – Сам так и сказал: без нее лучше не возвращайся, иначе башку откручу! Короче, без Рины Александровны мы никуда. Ну как-то так, – пробормотал он.
– Прямо так и сказал? – чуть справившись с собой, усмехнулась Рина. – Да, башка – это серьезно. Куда ж без башки? Даже без такой, как твоя, верно?
Ничего не понимая, бедный Эдик снова кивнул.
Рина громко вздохнула:
– Эх… Жалко мне тебя! Ты же знаешь, я жалостливая!
Не зная, как реагировать и чего ожидать от строптивой начальницы, несчастный громко сглотнул и снова захлопал густыми ресницами.
– Ну-у… – протянула она, – значит, придется вернуться, а? Во имя спасения, так сказать, человечества.
Сердце колотилось как бешеное. Не дай бог, услышат окружающие! Она вздрогнула, растерянно посмотрела по сторонам и быстро добавила:
– Я сейчас! Только сумку возьму!
Эдик, не веря своему счастью, кивал, как китайский болванчик.
Рина метнулась в дом. В горнице, у окна, стояла Валентина. Рина подошла, обняла ее, и обе замерли. Наконец Валентина разжала объятья.
– Ну, ну! Иди – ждет человек.
Равномерно тикали ходики. С громким и скрипучим стуком из своего домика выскочила кукушка и прокричала положенное «ку-ку». Рина вздрогнула.
– Спасибо, – смущенно пробормотала она. – За все вам спасибо, Валя! И за папу тоже спасибо. И… за меня!
Валентина покраснела, отвела взгляд.
Рина взяла сумку, Валентина подхватила рюкзак с гостинцами. Вышли на крыльцо. Счастливый Эдик схватил рюкзак и сумку и опрометью бросился к машине.
– Может, чаю попьете? – крикнула ему вдогонку Валентина.
Эдик энергично замотал головой:
– Нет, нет, спасибо, надо спешить! Рину Александровну, – он с испугом глянул на Рину, словно боясь, что та передумает, – очень ждут на работе.
Рина шла к машине и чувствовала, как дрожат ноги – дойти бы. Валентина стояла у калитки. Уже пристегнувшись, она открыла окно и повторила:
– Спасибо вам. И держитесь.
«Глупое слово, ненавижу», – тут же подумала она.
Прощание было невыносимым. Рина бросила Эдику:
– Трогай!
Взревел мотор. Эдик шустро и лихо, по-пижонски развернув машину, сорвался с места. Рина обернулась: Валентина стояла на дороге и смотрела им вслед. Через пару минут она стала почти невидимой.
Рина уселась поудобнее, поправила ремень и наконец посмотрела на сосредоточенного и молчаливого Эдика.
– Ну и что там? – стараясь говорить равнодушно, спросила она. – Какие новости в Датском королевстве? В смысле что послужило, так сказать?
Эдик с опаской посмотрел на начальницу и, помолчав пару минут, начал рассказы-вать.
По его словам, выходило, что Н. осознал, что произошло, и испугался. Да, да, испугался, «прямо метался, как загнанный заяц». Забегал в отдел, спрашивал «нет ли новостей от Рины Александровны», суетился.
Рина усмехнулась, а счастливый Эдик не умолкал:
– Мы все тащились: чтобы Н. и так нервничал? Ну и дальше: «Срочно за Корсаковой, привези по-любому, уговори ее не мытьем, так катаньем. Без нее не возвращайся, башку откручу и уволю».
– Ну это я уже слышала, – усмехнулась Рина, – про открученную башку и все остальное. А что дальше-то, а? В смысле с проектом?
«Дальше» тоже оказалось все хорошо. Так хорошо, что она чуть не закричала от радости. Слава богу, сдержалась, а то как-то совсем несерьезно. А Эдик продолжал бубнить, повторялся, злил Рину, та недовольно хмурилась, прерывала его, но в душе… В душе у нее расплывалось, растекалось, плавилось такое огромное счастье, что она боялась выдать его.
– Погодка, а? – сказал Эдик. – Конец октября, а как будто лето на дворе. Нет, в Москве, конечно, не так. В Москве у нас, как всегда, параша, короче. Противное время! Снег уже был. Мокрый, с дождем. Потом подморозило и – гололед! Столько машин побилось – ужас, день жестянщика. Ну и грязь, понятное дело, дожди, как всегда в конце октября. Пробки такие! А здесь, – он посмотрел в окно, – здесь красота.
Снег с дождем. Гололед. Грязь и пробки. Противное время. Но это ее город. И все это – ее. И снег с дождем в конце октября. И гололед, и грязь. И пробки, конечно. Скорее бы в город, домой! Домой, господи! В свою спальню, в свое кресло. В свою ванную, на свою кухню. В свою жизнь! И – на работу! И пусть толпы народу. И пусть суета, маета, хамство и загазованный донельзя воздух, пусть раздраженный и нервный народ. Это ее жизнь. И, кажется, ей не надо другой.
– Новый год через два месяца, – напомнил Эдик. – А прогноз! – И он тяжело вздохнул. – Говорят, опять не будет зимы. А какой Новый год без снега?
Какой? Да обычный! Обычный московский Новый год. И все, кажется, к этому уже привыкли.
Рина кивнула и закрыла глаза. «Подремать бы, – подумала она. – Но этот разве заткнется? – И вдруг спохватилась: – Как-то сухо я с Валентиной попрощалась. Дежурные слова «держитесь» и «спасибо». Нет, надо было как-то не так. А как? И сорвалась как-то… Скоро так сорвалась. Некрасиво. Словно сбежала».
Рина достала из сумки телефон.
– Валя, Валечка! Вы меня слышите? Да? Ну хорошо! Послушайте, – она на секунду запнулась, – я совсем забыла. Скоро ведь праздник, Новый год! А вы там одна! Ну и я… Тоже. В общем, вы приезжайте ко мне! Ну конечно, в Москву, а куда же? Вместе отметим! Стол накроем, пирогов напечем! Ну, в смысле вы напечете, про меня все известно, хозяйка я еще та! Но и я поучаствую, внесу свою лепту! – Она говорила быстро и бестолково, боясь услышать отказ, но Валентина молчала.
