Квартирная хозяйка призналась, что если бы Сафонов вовремя платил, ему как жильцу цены бы не было.
Тихий, вежливый. Друзей не водит, зверье в квартиру не тащит.
– Полы во всех комнатах помыл перед отъездом, – сказала она, удивленно качая головой. – Первый раз такого мужчину вижу! Обычно-то свинарники оставляют… Никита, значит, виноватым себя чувствовал, что не заплатил мне за месяц. Когда я увидела, какая в квартире чистота, все ему простила.
С Алисой, бывшей подругой Сафонова, Илюшин встретился в сетевой кофейне. Она расплакалась, услышав, что он до сих пор не нашелся.
– Извините! – Девушка достала из сумочки бумажный платок, вытерла слезы. – Я все время опасалась, что с ним что-нибудь случится. Давно он исчез?
– Несколько дней назад. – Макар не стал вдаваться в подробности. – Его уже ищет полиция. Алиса, почему вы боялись за него?
Она задумалась.
– У него была какая-то тяга к саморазрушению. Никиту выгнали из двух контор за то, что он нахамил начальству. Без повода, на ровном месте! От него никто такого не ожидал. Его взяли в договорной отдел, а Никита всегда говорил, что бумажный червь – его призвание. Я видела, как он оборвал общение со своими друзьями… точнее, коллегами. Бывает такое приятельство, о котором ясно, что оно перерастет в дружбу, если ничего не помешает. Никита легко сходится с людьми. Он милый и ненавязчивый. Коллеги по работе звали его в свои компании, и он сначала везде ходил, радовался, говорил мне, какие они славные, веселые. А потом все прекратилось, и без малейшего повода. Может, Никита мне не рассказывал… Но мне казалось, что он со мной откровенен. В наших с ним отношениях получилось точно так же. Он меня бросил, хотя у нас все было хорошо.
– ОН вас бросил? – недоверчиво переспросил Илюшин. Пирожные им принес один официант, чай – другой, а кофе – третий, и Макар готов был поклясться, что на кухне идет драка за право обслуживать их столик.
Алиса грустно улыбнулась, верно истолковав его недоверие.
– Вы познакомились после института?
– Да, очень смешно вышло! Я пришла на ипподром за компанию с подругой, первый раз в жизни. Никита тоже был там, он завсегдатай. Не игрок, не думайте, просто изредка делал ставки. Говорил, что ему нравится сам дух скачек. В общем, я вся такая восторженная, машу руками, кричу своему коню: «Давай! Шевели копытами!», а подруга внезапно убегает, потому что у нее возникла неотложная встреча. Я этого даже не заметила. Вижу краем глаза, что рядом кто-то стоит, и выкладываю ему, не оборачиваясь, все, что я думаю о лошадях-конкурентах. Оборачиваюсь – а рядом незнакомый парень. – Она рассмеялась. – Помню, я сначала подумала, какая у него обаятельная улыбка, и только потом смутилась. Мы встречались два года. Я подружилась с Никитиной семьей – у него только сестра, ее муж и их сын, они очень славные. А потом все оборвалось. Никита сказал, что не видит для нас совместного будущего, что он меня не достоин, что не определился в жизни… нес еще какую-то оскорбительную чушь… Ну, знаете, все, что говорят нелюбимым. Но я была абсолютно уверена, что он меня любит… Думаете, слишком самонадеянно?
Макар отрицательно покачал головой.
– Я строила какие-то дикие версии. Например, что Никиту кто-то шантажирует. Или его завербовали шпионы, и он боится меня подставить. Даже съездила к его сестре, но та ничего не знала. Это была глупость, конечно. Не стоило ее впутывать.
– Вы часто видели его пьяным?
– Вообще не видела, – ответила Алиса не задумываясь. – Он мог выпить бокал вина за компанию или пару стопок. Мой папа как-то подарил ему бутылку хорошего виски, и она у Никиты полгода стояла в шкафу закрытая.
– Когда вы расстались?
– Дайте подумать… Год назад, нет, чуть больше.
– И с тех пор не виделись?
– Нет. Он позвонил единственный раз, сказал, что оставил у соседки мой свитер, который я забыла в его квартире. Даже не захотел со мной встретиться.
7
«И все-таки это странно, – думал Макар, возвращаясь домой. – Парень теряет хорошую работу, не позволяет себе завести дружеские отношения, расстается с красивой неглупой подружкой. Появилась другая женщина? Самое простое объяснение. А девушке наплел с три короба, чтобы не обижать. С коллегами не захотел общаться – тоже понятно. Пять дней в неделю видеть их физиономии на работе, а потом еще и в выходные жарить вместе шашлыки – свихнуться можно. Что у нас остается? Хамство начальству. Тоже ничего удивительного: нервишки пошаливали, или не так любил свои договоры, как рассказывал».
Илюшин покачал головой. Что-то здесь было не так. Каждый поступок по отдельности получал объяснение, но, объединившись, они начинали толкать друг друга – не звенья одной цепи, но колесики одного механизма – и приводить в движение… Что именно?
«Простой милый парень, значит, – сказал себе Макар. – Что с тобой не так, Никита Сафонов? И где ты сейчас, черт возьми?»
Глава 6
Никита Сафонов
1
Шубин учился на одном курсе с нами.
Шубин был невыносим.
Он был отличник, разумеется, и даже больше, чем отличник: зануда, знающий ответы на все вопросы и презирающий тех, кто не так умен. За его успехами стояла не одаренность, как у Матусевича, а унылая ежедневная зубрежка. «Пятерки зарабатывает железной задницей», – говорили про него.
Не могу припомнить, чтобы Шубин улыбался. Ухмылка и сардоническое подергивание углом рта – единственные доступные ему выражения радости. Он всегда одевался в черное, и плечи его всегда были обсыпаны перхотью, о чем он, разумеется, не знал. Смешайте гипертрофированное самомнение, заносчивость, молчаливую, но внятно излучаемую уверенность в собственной исключительности и упакуйте в безликий черный футляр. Вот вам портрет Шубина.
Прибавьте к этому, что он двигался, как деревянный, постукивая тростью, и незрячее его лицо с поджатыми губами было обращено немного вверх.
В тот день первой парой стояла физкультура. Отзанимавшись, мы ввалились в лекционный зал, и Артем картинно опустился на пол: сраженный гладиатор, простирающий руки к толпе. Послышался смех.
Из-за шума и хохота никто не расслышал стук трости. Шубин аккуратно обошел сидящих, а Артем оказался у него на пути. Помню отчетливо: белая трость плавно идет вперед, точно нос ледокола, и врезается в копчик гладиатору.
Движение выглядело легким, но Матусевич взвыл от боли.
– У тебя глаза вытекли, что ли? – заорал он, подскочил и увидел слепца.
– Прошу прощения, – сдержанно сказал тот.
Артем открыл рот и закрыл.
– Да добей уж его, Шубин! – крикнули сзади. – Он все равно смертельно ранен!
Теперь засмеялись все. Глупая шутка разнеслась, как искра по сухой траве, и пожар запылал вовсю. Аудитория содрогалась от дружного скандирования: «У-бей! У-бей! У-бей!» Большие пальцы у всех опущены вниз: гладиатору Артему Матусевичу суждено погибнуть.
