– Диоскуры, – сказала Маша. – Братья-близнецы.
– Наверное, какая-то часть его понимала, что он двойник. В две тысячи двенадцатом он начал убивать своих друзей. Когда расправился со всеми, исчез, и снова возник после переезда в чужой дом. Человек в особняке напротив, о котором Сафонов рассказывал сестре, – это он сам. Наверное, единственный раз Никита был близок к правде: он видел свое отражение в окнах, оно жило собственной жизнью.
– Это он напечатал фотографии?
– Конечно. Мне снова нужно было спросить себя: кто мог осуществить это, кроме Сафонова? Его бывшая девушка всего лишь пыталась ему помочь. Владелец коттеджа и вовсе был ни при чем. Кастор проявляет и печатает фотографии, а Никита Сафонов отпирает подвал и приходит в ужас: кто-то забрался в дом с неясной целью. Кастор прикалывает к доске пятый снимок. Сафонов обнаруживает его. Тут бы ему и вспомнить, что именно он постоянно фотографировал всю компанию! Мать Артема Матусевича набрала портретов на целый альбом. Но к этому моменту все воспоминания Сафонова просеяны сквозь сито больной совести. Он помнит друзей, но в его голове нет и тени мыслей об убийствах. Он знает, что мать умерла, но не задумывается о причине. На кюветах и лампе были отпечатки его пальцев, ведь он сам перевез их в коттедж. Кастор позже их сотрет.
Все могло бы закончиться ничем, если бы Никита не спустился в подвал. Я уверен, что Кастор появлялся и раньше, но Сафонов не замечал результата его действий.
– А в подвал он спустился… – начала Маша.
– …потому что встретил Василия Клименко, – закончил за нее Макар. – Ее величество случайность. Василий – не просто старый приятель, это программа, запустившая доступ к архивированным воспоминаниям о гибели матери.
Бабкин хмыкнул:
– А мы еще не могли понять, отчего убийца не напал на Клименко сразу после того, как его подруга ушла из гостиницы! «Чего он ждал!» Да Кастора попросту не существовало. Вместо него появился Сафонов, а тот понятия не имел, как и зачем он оказался в этом районе.
– И еще эспандер, – ни с того, ни с сего добавил Макар.
Маша вопросительно посмотрела на мужа.
– На кровати в коттедже Рытвина валялся кистевой эспандер, – пояснил Сергей. – Надо думать, Сафонов тренировался с ним постоянно. Отсюда и хватка.
Он покосился на свою перебинтованную руку.
Илюшин закашлялся, встал и принес плед.
– Меня все-таки продуло на чертовом виадуке. А Козлова наверняка подхватит воспаление легких.
– Как она? – спросила Маша.
– Пока не приехала «Скорая», сидела как мертвая кукла и таращилась в пространство.
– Все куклы мертвые, – подал голос Сергей.
– Ничего подобного!
– Как живая кукла, – согласился Макар. – Личико совсем детское, глазищи огромные. Если бы я не знал всю историю от Елены Матусевич, я бы не поверил, что эта малявка могла напасть на нее. Она молодец и все делала правильно, но клюнула на наживку Кастора.
– Как ты думаешь, когда он возник?
– После того, как Никита упал с лошади, – не задумываясь, ответил Илюшин. – Это случилось незадолго до убийства Осина. Ручаюсь, у Сафонова была травма головы, которой он не придал значения. Подумаешь, пару дней тошнило и были проблемы с координацией! А затем вылупляется чудовище.
– Как по мне, любопытнее не появление Кастора, а амнезия Сафонова, – проворчал Сергей. – Жил себе студентик, был соучастником серийных убийств, похоронил маменьку, а потом ррраз – и начинает жить с чистого листа.
– А я понимаю, что случилось с этим беднягой, – неожиданно сказала Маша.
– И я, – кивнул Макар. – Гремучая смесь из невыносимого чувства вины, горя и ненависти к себе. Он обожал мать. Но позволил втянуть себя в жуткую игру, придуманную Матусевичем, и Эмиль Осин убил ее в подворотне недалеко от их дома. Алиса сказала, у него была тяга к саморазрушению. Точно подмечено. Сафонов последовательно уничтожал свою жизнь. Обрывал связи с друзьями. Хамил начальству. Уходил с хорошей работы. В конце концов порвал с подругой, искренне его любившей. С Алисой ему повезло.
Бабкин усмехнулся.
– Повезло? Фарт неслыханный обломился ему с Алисой! Выглядит как мисс Вселенная, заботится о своем остолопе и души в нем не чает. Вот когда мы должны были понять, что он законченный псих! Нормальный парень забаррикадировался бы с этой девушкой в крепости и отстреливал конкурентов на подлете.
– Занятные у тебя представления о нормальности.
– А что произошло с Мельниковым? – спросила Маша.
Бабкин развел руками.
– Макар, есть версии?
– Здесь мы вступаем в область предположений. К тому времени, когда пришла очередь Сафонова идти в арку, он уже боялся своих приятелей. А перед Матусевичем еще и преклонялся.
– Напоминает секту…
– Это она и есть: харизматичный лидер с нравственностью скунса, окруженный поклонниками. Они убили четверых. Все были уверены, что мать Сафонова умерла естественной смертью, тем более Никита не раз навещал ее в больнице вместе с друзьями. Клименко случайно узнал обо всем, а узнав, безумно испугался. Не знаю, догадывался ли он, что Сафонова стоит опасаться больше, чем Сенцову и Лобана вместе взятых…
– Да полиции он боялся! – вмешался Сергей. – Решил, что теперь-то Никита точно их сдаст. Он был на похоронах. «Снег падал, много снега» – помнишь?
– Ну да, ее же хоронили в декабре. После побега Клименко настала очередь Матусевича и его товарищей бояться разоблачения. Никто не знал, куда он скрылся и почему. Думаю, они перебрали десятки версий. «Клименко раскололся!» Чат был удален, бывших друзей разметало в стороны. Все стали жить так, словно никакого клуба в их жизни не случалось. Даже «Дикий Шекспир» прекратил существование.
– Ты не закончил про Мельникова, – напомнила Маша.
– Может, Сафонов взял у приятеля машину и бессмысленно колесил по городу, пока его не занесло… – Илюшин пожал плечами: – Не могу представить куда. Я грешил на санитара в морге, но твой муж утверждает, что с нынешней системой регистрации забрать неопознанный труп невозможно.
– Утверждаю, – согласился Бабкин. – Это тебе не девяностые.
– Мельников мог скончаться у Никиты на руках. Не представляю, зачем парня понесло в Зеленоград… Если он этого не вспомнит, мы не узнаем правды. Ясно одно: сам он никого не убивал. Только привез труп старика, выгрузил в арке и воткнул в него нож.
– Почему тело не опознали? – спросила Маша.
Сергей вздохнул.
– Отпечатки пальцев бесполезны, если Мельников не попадал ни в одну базу данных.
– А снимки зубов?
– Безымянный труп невозможно идентифицировать таким образом, если у тебя нет подозрений, кто это может быть, – ответил за Бабкина Илюшин. – Про ДНК и говорить нечего. С чем сравнивать образцы? Обычно тела опознают родственники или знакомые, но Аня искала опекуна в больницах Зеленограда, не Москвы.
