Вечером того же дня, перед отходом ко сну проводится ритуал, на котором позволено присутствовать Рисе.
– Чего мы только не устраивали! По большей части полный дебилизм, типа ложились на пол в форме тела – каждый в соответствующем месте. А то набивались, как селёдки в бочку, в маленькую комнату, чтобы стать ближе друг к другу. Но всё это было не то, чушь собачья какая-то. В конце концов, мы остановились на Круге. Чем проще, тем лучше.
Круг, место в центре сада, обозначен камнями, на каждом из которых выбито название части тела – даже тех, которых в усадьбе нет. Все рассаживаются около «своих» камней, и кто-нибудь – безразлично кто – начинает говорить. Похоже, никаких других правил нет. Говорить и делать можно всё что угодно, однако никто не перебивает друг друга. Риса замечает, что течение беседы направляют, как правило те люди, которым достались кусочки мозга Тайлера, но остальные принимают в ней равное участие.
– Я в бешенстве, – заявляет один.
– Ты всегда в бешенстве. – отвечает другой. – Возьми себя в руки.
– Не надо было мне красть всю эту мишуру.
– Уже украл, так что успокойся.
– Я скучаю по маме и папе.
– Они отправили тебя на разборку.
– Нет! Я могу остановить их. Ещё не поздно!
– Повторяю: они… отправили… тебя… на разборку!
– Меня сейчас стошнит.
– Неудивительно – столько грудинки умять.
– Но она была так похожа на бабушкину!
– Точно. Это я убедил маму дать нам рецепт.
– Ты говорил с ней?
– Ну, не с ней. С её адвокатом.
– Я так и подумал.
– Я помню мамину улыбку.
– Я помню её голос.
– А какая она стала холодная под конец – не помнишь?
– Видишь ли, этой части памяти у меня нет.
– Мне столько всего хотелось бы сделать, но я не помню, что…
– Зато я помню по крайней мере одно. Мне хотелось бы прыгнуть с парашютом.
– Ну да, как будто это возможно!
– А почему бы и нет? – говорит СайФай. – Сколько из вас хотят прыгнуть с парашютом ради Тайлера?
Половина рук взмётывается в тот же миг, ещё несколько поднимаются чуть погодя. Воздерживается только пара человек.
– Тогда решено, – подводит итог СайФай. – Скажу папам, чтобы организовали. Тайлер прыгнет с парашютом!
Риса чувствует себя здесь совершенно чужой. Она подозревает, что эти люди обманывают себя. И в то же время она задаётся вопросом: а что если, возможно – всего лишь возможно! – Тайлер каким-то немыслимым образом действительно присутствует здесь? Может быть, это лишь иллюзия, а может и нет – кто знает. Как сказал Сай-Фай, «это вопрос веры».
Несомненно одно: если Тайлер и вправду «присутствует» здесь, то ему давно пора повзрослеть. Интересно, думает Риса, а может ли человек в разобранном состоянии повзрослеть? Или он навсегда остаётся в том возрасте, в котором его разобрали?
По окончании Круга СайФай провожает Рису в её комнату, и девушка не может удержаться от того, чтобы не высказаться.
– Всё это хорошо и приятно, Сайрус, – говорит она, – все эти игры. Но когда ты стоял перед Конгрессом и боролся за Параграф-17 – вот тогда ты делал что-то действительно важное.
– Ага – и посмотри, чем всё это кончилось. Ну, заставили мы их провести этот закон, и что? Теперь Инспекция по делам несовершеннолетних вообще распоясалась, а рекламы разборки стало в разы больше. Они используют против нас наши же добрые намерения; уж кому-кому, а тебе это должно быть яснее, чем остальным-прочим. Я чертовски умный, но перехитрить их и мне не под силу.
– Но это не значит, что ты можешь махнуть на всё рукой! Посмотри – ну чем вы занимаетесь?! Да всякой ерундой – потакаете капризам вороватого разобранного мальчишки!
– Поосторожнее со словами, Риса, – предупреждает СайФай. – Люди многим пожертвовали ради этого вороватого мальчишки!
– В таком случае, кто-то должен сказать Тайлеру, что ему пора повзрослеть!
– И этот «кто-то», конечно, ты?
– Если больше некому, то да. Вы все зациклились на том, кем Тайлер был, да чего он хотел до того, как сам себя подвёл под раздачу. Прошло три года! Почему бы не начать думать о том, чего бы ему хотелось сейчас? !
На этот раз СайФай не находится с ответом. Зато Тайлер тут как тут.
– Ну ты и сучка, – говорит он устами СайФая. – Но так и быть, я подумаю об этом.
•••••••••••••••
ПЛАТНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕКЛАМА
Я капитан Лэнс Рейтано, заслуженный пожарный. Позвольте мне рассказать, почему я голосую за Инициативу 11. С помощью добровольного отслоения и разборки злостных преступников Инициатива 11 предоставляет обществу высоко востребованные ткани и органы; к тому же этот закон даёт право жертвам огня получать их бесплатно. Те, кто служил на тушении пожаров так долго, как я, понимают всю важность этого решения.
Оппоненты Инициативы 11 выдвигают против неё некие «моральные» возражения; но хотите правду? На самом деле это у них аморальные взгляды на вопрос. Они вкупе с Инспекцией по делам молодёжи желают провала Инициативы 11, потому что вместо неё хотят отмены Параграфа-17. Больше того, эти заботящиеся только о себе толстосумы ратуют за поправку к Конституции, повышающую возрастной ценз разборки до 19 лет; таким образом количество разбираемых детей повысится, и, соответственно, доходы этих миллиардеров, держащих индустрию трансплантации в своей удушающей хватке, возрастут ещё больше.
Не знаю, как вы, а я считаю, что лучше разобрать убийцу, чем соседского парнишку. Голосуйте за Инициативу 11!
– Спонсор: Патриоты за разумное отслоение
•••••••••••••••
Сначала Риса решила пробыть в усадьбе Людей Тайлера две недели, однако непоседливость и жажда деятельности оказались сильнее неё, и на восьмой день она собирается в путь.
– Ну и куда ты? – интересуется СайФай, провожая её до шоссе. – Ты же говорила, что в Сопротивлении полный кавардак. Так может, тебе и податься-то некуда?
– Некуда, – признаётся Риса. – Но я всё равно рискну. Хоть кто-то же в Сопротивлении остался! А нет – тогда я организую своё собственное.
– Ой что-то всё это как-то шатко…
– Да у меня вся жизнь такая. С чего бы ей теперь стать иной?
– Ну хорошо, – говорит СайФай. – Береги себя, Риса. А если тебе приведётся встретиться с Львом, скажи ему, чтобы навестил меня. И мы с ним пообедаем по старой памяти в «вагоне-ресторане»! – СайФай улыбается. – Он знает, что это значит
19.
