Кассир вылупился на него, как безмозглая морская свинка.
– Я же тебе говорил позавчера.
– Ничего ты мне не говорил.
– Нет говорил. Ещё бы, ты же был в полном отрубе. Что ты там пил? Да ещё эти твои таблетки…
– Ничего ты мне не говорил!
– Окей, как хочешь, – надменно сказал Арджент. – Я тебе ничего не говорил.
В конце концов, Нельсону пришлось сыграть в поддавки:
– Что ты мне говорил?
– В новостях репортаж был про Статую Свободы. Они там заменяют одну её руку на алюминиевую, потому что бронза слишком тяжёлая.
У Нельсона нет терпения на долгие заходы.
– Ну и что с того?
– А то, что я вспомнил, как Коннор что-то трепал про свидание с дамой в зелёном. Ты чё, правда не помнишь?
Нельсон ничего такого не помнил, но признаться в этом – значит доставить крысе слишком большое удовольствие.
– Да что-то вроде припоминается… – протянул Нельсон.
Нет, «дама в зелёном» – не тот дымок из ружья, который бы выдал местоположение стрелявшего. Мало ли что это могло означать! Хотя опять-таки – разве не у Статуи Свободы любители беглецов постоянно проводят свои демонстрации протеста? Что он затевает, этот Коннор Лэсситер?
Однако оставаться дальше на одном месте было невозможно. Как давно уже ожидал Нельсон, по телевизору показали фотографию Арджента с его кумиром – Беглецом из Акрона. Арджент слишком много шлялся повсюду среди бела дня – в конце концов его узнали бы и сдали полиции.
Нельсон понимал, что лучше бы обрезать постромки и слинять, оставив Арджента на растерзание львам, но вдруг обнаружил в себе крохотную частичку жалости и, возможно, даже сентиментальности. Арджент ведь поймал для него двух беглецов. Правда, это был мартышкин труд, но важен не результат, важно намерение, да и вид этих двоих навозных червей, связанных, с заткнутыми ртами и чуть ли не перетянутых подарочной ленточкой, немного скрасил для Нельсона тот отвратительный день. По временам Арджента можно использовать в качестве «крота» – шпиона в среде беглецов. Вот почему Нельсон не бросил своего партнёра, а взял его с собой в Нью-Йорк, следуя за еле заметной путеводной нитью.
Сейчас, когда они пересекают границу Западной Вирджинии и Пенсильвании, сомнения Нельсона всё больше становятся похожи на бетонные заграждения, блокирующие дальнейший путь. А тут ещё этот Арджент, не желающий заткнуть варежку.
– Надо бы остановиться в Херши, – разглагольствует пассажир. – Говорят, весь городок пропах шоколадом. И ещё там есть «русские горы» . Как тебе – не хочется прокатиться?
На указателе впереди значится: «ПИТТСБУРГ – 45 МИЛЬ». Нельсон чувствует, как его лихорадит. Все суставы ноют, лицо жжёт от заливающего его пота. Он решает заночевать в Питтсбурге. Ехать всю ночь он не в состоянии. У него нет даже сил наорать на Арджента, чтобы тот заткнулся.
– Да-а, Новый Орлеан – это было что-то, – продолжает молоть языком Арджент. – Я б с удовольствием потусовался там подольше. И эта вуду-лавка – тоже непростая штучка; я как-то видел репортаж о ней по телику. Знаешь, тебе надо было заказать там чучело Беглеца из Акрона. Пусть бы помучился, как мучаемся мы!
А вот теперь Нельсон рад, что дал Ардженту выговориться, потому что его трёп, как оказалось, содержал весьма ценную информацию.
– Правильно. Пусть бы помучился.
Сегодня вечером, решает Нельсон, он гульнёт на полную катушку и заново переосмыслит ситуацию.
«Дом вуду» Мэри Ла Во… Арджент услышал о нём не из уст Коннора Лэсситера, а увидел по телевизору. Этот хорёк и не подозревает, что только что выдал себя с головой.
43. Арджент
Его мать говаривала: «Если жизнь подсовывает тебе лимон, выдави его в чьи-нибудь глаза». Арджент знает, что вообще-то настоящее выражение не такое, но мама была права. Превратить неудачу в оружие – вот это дело, не то, что какой-то дурацкий лимонад. Он горд тем, как блестяще обвёл пирата вокруг пальца.
– Голову даю на отсечение, в Нью-Йорке полным-полно беглецов! – говорит Арджент, когда сельская местность сменяется пригородами Питтсбурга.
– Там их как крыс, – соглашается Нельсон.
– Может, поймаешь пару-тройку? – просит Арджент. – Покажешь мне, как это делается. То есть, ну, если я вроде как твой ученик, надо же мне учиться ремеслу.
Мысль о том, чтобы ездить по стране с самым настоящим пиратом и изучать тонкости его профессии, приводит Арджента в восторг. О такой карьере только мечтать! Он будет водить Нельсона на поводке, внушать, что тому без него не обойтись – до тех пор пока хозяин не уразумеет, какое его ученик бесценное сокровище. Да, точно, так он и поступит. А до тех пор Нельсон будет плясать под его дудку!
Кое-какие базовые уроки Арджент уже извлёк – просто из бесед с учителем.
– Большинство беглых намного умнее, чем считает Инспекция, – рассказывал Нельсон. – Если ты расставляешь глупую ловушку, то в неё попадаются только глупые беглецы, за которых на чёрном рынке дают не бог весть сколько. А вот если при сканировании головного мозга выявляются высокие кортикальные показатели – за таких детишек платят двойную цену.
Да, ловушки – искусство тонкое, надо о нём разузнать побольше.
Прошлой ночью они останавливались в дешёвой гостинице, но сегодня, в Питтсбурге, Нельсон раскошеливается на трёхкомнатный номер-люкс в каком-то выпендрёжном отеле со швейцарами и десятком флагов у входа.
– Сегодня гуляем! – сообщает Нельсон своему ученику. – Потому что мы это заслужили.
Если такова жизнь пирата, Арджент ради неё готов на что угодно.
В просторном люксе пахнет свежими цветами, а не плесенью. Арджент заказывает напропалую всё самое дорогое из меню для доставки в номер, и Нельсон даже глазом не моргнёт.
– Для моего ученика ничего не жалко, – говорит он и поднимает бокал с вином, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.
Родной папаша Арджента щедростью не отличался – ни в денежном, ни в моральном плане. Что это с Нельсоном – дышит как-то странно, с трудом, половина морды, которая без волдырей, побелела, как мел… А да ну его. Арджент дарит всё своё внимание огромному бифштексу.
Они неспешно обедают, и Нельсон заговаривает о планах на ближайшее будущее. Арджент безмятежен.
– Нью-Йорк – великий город, – произносит Нельсон. – Ты там бывал?
Арджент трясёт головой и проглатывает, прежде чем ответить – чтобы не выглядеть неотёсанной деревенщиной, недостойной такой роскоши, как обед, поданный в номер.
– Нет. Но всегда хотел побывать. Покойные родители всё собирались свозить нас в Нью-Йорк, полюбоваться на Эмпайр-стейт-билдинг, посетить какое-нибудь бродвейское шоу… Они много чего обещали, но мы никогда никуда не ездили, кроме Брэнсона, что в Миссури. – Он суёт в рот очередной кусок бифштекса. Кайф! А ведь в Нью-Йорке жратва будет ещё лучше! – Я поклялся себе, что когда-нибудь отправлюсь туда сам. В лепёшку расшибусь, но попаду в Нью-Йорк!
