48. Лев
Изменилось гораздо больше, чем подозревает Коннор, но Лев пока не торопится объявлять другу о своём решении.
Коннор вцепляется Каму в локоть – пожалуй, немного чересчур крепко. Льву сразу становится понятно, почему хватка так сильна: друг задействует руку Роланда. Коннор тянет Кама к лестнице – явно с нехорошими намерениями.
– Что ты собираешься с ним делать? – беспокоится Лев.
– Разъясню ему кое-что, – сардонически усмехается Коннор.
После чего тащит Кама вниз по ступенькам, оставляя Льва наедине с Грейс, которая всё слышала из спальни Уны. Грейс – ещё одна переменная в их уравнении. Девушка неуклонно держится от Льва в стороне, так что они за всё время и двух слов друг другу не сказали.
– Значит, Кам поедет в Огайо? – говорит она.
– С какой стати Коннору тащить его за собой в Огайо?! Грейс пожимает плечами.
– Говорят ведь – держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Я так понимаю, здесь три варианта: оставить его, забрать с собой или убить. Поскольку он слишком много знает, то наиболее вероятны два последних. Но Коннор – не убийца. Хотя и наехал на тебя.
– То был несчастный случай, – напоминает Лев.
– Ну да, да… Одним словом, лучшая стратегия – забрать Кама с собой. Вот увидишь, Коннор вернётся и скажет, что дальше вы двинетесь с прицепом. – Грейс мгновение колеблется, искоса посматривает на Льва и тут же отводит взгляд в сторону. – Когда ты наконец расскажешь ему, что не поедешь?
Лев вскидывает на неё глаза. Ничего себе. Он же никому не говорил! Никому! Откуда она знает?
– Ну что уставился? Всякий бы понял, у кого есть хоть капля мозгов. Ты всё время твердишь: Коннор то, Коннор сё, он едет в Огайо, он должен найти Соню… Мысленно ты уже стёр себя с общей картины. Поэтому я отправлюсь с ним. Случись что – нас будет двое против одного.
– Ты рада, что я не еду, правда?
Грейс не смотрит на него.
– Я такого не говорила. – Помолчав, она добавляет: – Ну я же знаю, что ты меня не любишь!
Лев улыбается.
– Собственно говоря, это ты меня недолюбливаешь!
– Потому что я всё время боюсь, что ты взорвёшься! Знаю, знаю, ты утверждаешь, что нет… Ну, а вдруг? Бывает, люди подрываются на минах, которые вроде бы не должны срабатывать. А если ты что-то вроде такой мины?
Лев резко сводит ладони вместе. Грейс съёживается, но ничего страшного не случается – просто хлопок, ещё и не из самых громких.
– Дразнишься, да?
– Вообще-то, – говорит Лев, – многие думают, что клаппер – это навсегда. Но вспомни – меня ведь ударил автомобиль. Будь я ходячей миной, уж точно бы тогда рванул, как думаешь?
Грейс упрямо мотает головой.
– Всё равно. Ты, может, и не мина, но ты человек опасный. Вот не могу сказать откуда, просто знаю – ты опасный.
Лев не совсем понимает, что Грейс имеет в виду, но чувствует – девушка права. Хотя он больше не клаппер, оплотом стабильности его тоже не назовёшь. Он и сам не знает, на что способен – как на хорошее, так и на дурное. Вот что страшно.
– Здорово, что ты едешь с Коннором, – говорит Лев. – Он позаботится о тебе.
– Ты хочешь сказать – я о нём позабочусь, – слегка обидевшись, возражает Грейс. – Я нужна ему, потому что в его деле без мозгов никак. Знаю, меня называют низкокортикальной и всё такое, но у меня в голове как будто сортировочная станция. Там, где другие ничего не соображают, у меня щёлк – и всё становится на место. Арджент терпеть этого не мог и вечно обзывал меня дурой, но это потому что он сам чувствовал себя дурак-дураком.
– Да, – улыбается Лев, – Коннор рассказывал, как ты всех объегорила, когда полиция устроила облаву на ваш дом. И это ты придумала направить внимание властей в другую сторону. И про выстрел тоже – ты сразу поняла, что никто не пытался нас убить.
– Вот видишь! – гордо произносит Грейс. – Я даже догадалась, кто стрелял. Просто мама говорила: если делиться всем, что у тебя в голове, рискуешь остаться ни с чем. Ну, я и подумала, что не стоит рассказывать.
Похоже, Грейс начинает Льву нравиться.
– Я тоже догадался, кто стрелял. И согласен с тобой – не надо этого никому знать.
Однако ему приходит в голову, что, может быть, есть вещи, которые надо узнать самой Грейс? Лев думает о ситуации со Старки. Если девушка и впрямь такой выдающийся стратег, то эта задача как раз по ней.
– Кажется, – говорит он, – есть один поезд, который тебе надо бы провести через сортировочную…
– Семафор открыт.
– Вопрос такой: как выиграть в трёхсторонней войне? Грейс морщит лоб.
– Задачка не из лёгких. Я подумаю и дам ответ. Хотя постой… – Она складывает руки на груди. – Как же я тебе отвечу, если ты не поедешь с нами?
Лев виновато улыбается.
– А ты ответь не мне. Ответь Коннору.
49. Коннор
Крепко вцепившись в руку Кама, Коннор конвоирует его вниз по лестнице. Уна в мастерской, трудится над новой гитарой, пытаясь найти забвение в работе.
– Ты пустила его наверх, не предупредив нас!
Уна едва поднимает голову от работы. Такое впечатление, что для неё их уже нет.
– Ему надо было в туалет. Не похоже, чтобы он намеревался сбежать по дороге.
Ладно, пытаться ей объяснить, что она неправа – только зря воздух сотрясать. Коннор ведёт не сопротивляющегося Кама дальше, в подвал.
– Значит, – произносит Кам раздражающе беспечно, – имя – Соня, пункт назначения – Акрон.
Коннор даёт выход своему бешенству:
– Мы могли бы попросить арапачей, чтобы они засадили тебя в тюрьму как врага их племени, и ты гнил бы там до конца своей ничтожной жизни!
– Может быть, – соглашается Кам. – Но только после суда. И всё, сказанное мной на разбирательстве, стало бы достоянием общественности.
Коннор с рычанием отворачивается, в ярости сжав кулаки, и тут же поворачивается обратно; рука Роланда сама собой размахивается и впечатывается Каму в челюсть. Собранный падает, свалив шаткий деревянный стул, и Коннор готовится нанести следующий удар. Но тут взгляд его падает на акулу, и та отвечает ему таким же злобным взглядом. Какое бы удовлетворение ни принёс Коннору этот удар, он только ухудшит ситуацию. Если позволить мышечной памяти Роланда управлять рукой, Коннор утратит не только контроль над положением – он утратит часть своей души.
– Прекрати! – приказывает он акуле. Мышцы Роландовой руки неохотно расслабляются. Узник здесь Кам, не Коннор. Он вынужден напомнить себе, что каким бы ущербным ни чувствовал себя, он всё равно хозяин положения. Загнав ярость внутрь, Коннор наклоняется, поднимает стул и отходит.
