– Уже ухожу! Пенек! Лупоглаз! Куда ты делся, рыболов чертов?! Шлепай сюда!
– Никак торопишься на героические свершения? – радостно подпрыгнул Мохруша.
– Точно! Прямо сгораю от нетерпения, прямо вот хочется немедленно свершить что-нибудь героическое! Дедуль, зови сюда Пенька, и мы помчались навстречу подвигам!
– Вот это герой! Вот это я понимаю! Пенек! Быглы, говосюк матюк, шукра мабусла!
– Здесь! – послышался заполошный вопль под аккомпанемент шлепающих по грязи ног. – И рыба здесь!
– До тех пор, пока ты не закончишь со своим великим обетом, Пенек всегда будет рядом, – благостно изрек Мохруша. – Разведает и покажет дорогу, наловит рыбы, поможет нести груз. А на тебе забота о нем и защита!
– Лады! – поспешно кивнул я. – Будет сделано! Пень, ходу!
– Пенек! Пень – мой старший брат!
– Вот Дуб Развесистый! Пенек, не тяни, быстро показывай, где выход! Герой страшно торопится! Подвиги не ждут!
Спешная эвакуация из места обитания лохров прошла успешно. Скрестив ноги, я сидел на кособоком плотике, небрежно связанном из подгнивших досок и бревнышек. От плотика шла веревка, обмотанная вокруг пояса Пенька Лупоглаза, который служил главным движителем всей этой конструкции, вовсю работая конечностями и шумно отфыркиваясь. Подводный проход, ведущий к обители изгоев, мы уже благополучно миновали – пришлось еще раз нырять, что категорически не понравилось Тирану.
До выхода из канализации осталось всего ничего – но не к водному, выходящему за пределы Альгоры, а к одному из многочисленных входов и выходов, ведущих прямо в город. Пока двигались по воде, но вскоре придется и ножками немного пройтись. Не страшно. Заодно Тиран поохотится на местных обитателей. И вообще, пора волчонка превращать в злобного волка. Чтобы имени соответствовал. А то тиранит только бабочек да кроликов… тоже мне легендарный пет!
Я абсолютно не горел желанием встречаться со старушкой. Более того – я боялся этой встречи.
Потому как отчетливо осознавал, что она собой представляет. Едва только старик заикнулся об «огненных глазах» и «танцующих змеях», как я сразу понял, что дело пахнет напалмом. И максимально ускорился, стремясь покинуть канализацию как можно быстрее.
Старушка – это не просто старушка. Храмовая жрица. Вот кто она. Сочетание слов, произносимое с выражением почтительности на лице и желательно шепотом. Можно и громко – если находишься не на территории храма. Потому как храмовые жрицы покидают святилище своего бога только в очень крайнем случае. То, что храмовая жрица оказалась в канализации, означает лишь одно – она была изгнана из своего племени, и причина наверняка была крайне серьезной. Это если верить словам старого лохра, опирающегося на продуманную игровую легенду. Жрица была изгнана, но покровительства Снессы не лишилась. Племенные дрязги – это одно дело, а Снесса – это Снесса. Богов на переправе не меняют.
Храмовые жрицы и жрецы и без помощи своего божества являются крайне искусными воинами или магами. Хорошо обученными и великолепно экипированными. Но иногда, когда они не могут справиться сами, жрецы призывают к помощи своего бога. И их мольбы не остаются без ответа. После чего на жреца нисходит не просто благословение бога, а частица его божественной силы! И жрец превращается в чудовищную машину смерти. Правда, ненадолго – по той же игровой легенде и игровым правилам, тело земного существа не может выдержать частицу бога слишком долго. Но обычно хватает даже нескольких секунд. Отсюда и такой пиетет перед храмовыми жрецами. Поэтому храмы богов так редко подвергаются атаке – ведь внутри святилища несколько десятков жрецов. Напасть на храм – это то же самое, что самолично прыгнуть в гигантскую мясорубку.
Такой была Мирта. И только падением Гравитала можно объяснить тот факт, что с великой храмовой жрицей справился какой-то там оборотень. Не пади Гравитал – Мирта разорвала бы несчастного Грима голыми руками. Но Гравитал пал, после чего Мирта потеряла все, а у Грима сорвало печати, удерживающие его звериную сущность. Результат уже известен. Романтическая история с драматичным финалом, описанная во многих книгах Вальдиры.
Стать храмовым жрецом может не только местный, но и игрок. Правда, пока добьешься такой чести, пупок надорвешь. Опять же не для каждой цели можно призвать к вниманию бога. Светлые боги не поймут, если ты попросишь их силу для нападения на мирный караван или на сонную деревеньку. А темные не поймут, если их силу используют для свершения добрых дел.
Я храмовым жрецом пока что становиться не собирался, но для меня важно другое – суть в том, что устами храмовых жрецов бог может изъявлять свою волю. Этим же телом бог при желании может управлять полностью. Как живой марионеткой. Правда, только местными. Игроков это не касается. В любом случае застань меня одержимая богом старушка, она незамедлительно бы поинтересовалась моими планами насчет спящей в личной комнате девочки. Я бы отказался передать ребенка ей и как результат получил бы люлей от старушки с последующим полетом на ближайшую локу возрождения. Самолично Снесса не может причинить мне вред, не может проклясть, убить или сделать что-нибудь еще нехорошее. Но вот преданные ей фанатики… даже без божественной силы старушка из меня фарш сделает, не особо при этом запыхавшись. Если она и правда храмовая жрица, в чем я почти не сомневаюсь.
Страшна не смерть – страшна потеря экипировки. Все снаряжение останется на моем «трупе», на островке, где старушка обитает постоянно. И меня к моим бренным останками ни за что не подпустили бы. Учитывая, что на мне надето несколько частей легендарного сета, такой исход будет настоящей трагедией.
Поэтому я и тикал что есть мочи. Вернее, я сидел на кривом плотике и напряженно ждал, а похрюкивающий от усилий лохр греб что есть мочи. Что радовало – Пенек Лупоглаз греб уверенно, точно зная, где находится выход. В запутанных лабиринтах катакомб Альгоры это крайне важно. Иначе можно здесь надолго заплутать…
По правому берегу раздался странный пронзительный вопль, в котором мне почудилось нечто смахивающее на ругательство. Или на простой выкрик. То ли Муилло, то ли Мудрилло… я крику особенного значения не придал, а вот лохр внезапно напрягся и заработал лапами с удвоенной скоростью. Прислушавшись, я услышал бормотание Пенька:
– Нехорошие… ой нехорошие… совсем нехорошие…
Странно… какая-нибудь местная ядовитая тварь? Вполне возможно. Катакомбы Альгоры – это совсем иной мир.
И совсем скоро мне в этот мир придется окунуться по полной. Где-то здесь, в узких сырых коридорах, затхлых отнорках и руслах подземных рек и каналов бродит поисковой отряд крабберов. Грохочут ноги по влажному камню, скрипит хитиновый панцирь, щелкают гигантские клешни и сверкают яростью огромные глаза. Крабберы ищут… а мне придется их остановить. Это по минимуму – ведь не зря в полученном задании уничтожение крабберов было лишь минимальным условием. Возможны и другие варианты. Правда, в одном я уверен точно – договориться с крабберами не получится. Ни за что. Они вообще ни с кем не договариваются, кроме собственных сородичей. А в остальных видят лишь добычу. Поэтому на текущий момент я вижу два варианта – либо я каким-либо способом уничтожаю этих чудовищных амфибий, либо же они находят, что ищут, и сами покидают катакомбы.
