– А то! Он мне два ребра сломал! Вот что!
– А?! Повтори!
– Не расслышал? Я говорю – мне два ребра сломали! И вообще, отрихтовали, как китайский фарфор! Я теперь такой же хрупкий и весь в трещинах! Только ни хрена ценнее от этого не стал!
– Ты в подробностях можешь? Не о себе болезном, а о моем отце.
– Могу! Я теперь только это и могу – плакать в подробностях! А больше ничего не могу! С-сука ты! Козел!
– Я ща приеду и остальные ребра тебе сломаю!
– А давай, приезжай! Я такой злой, что даже весь из себя больной тебя уделаю, как бешеный слон беременную моську!
– Не. Не приеду. Я занят, – вздохнул я.
– Чем?
– Ожидаю апокалипсис. Ко мне едет папа.
– Беги! Лучше беги! Он просто фашист! Такой же холодный, с арийским блеском в ледяных глазах и дико жестокий! Ой, грудь моя… даже дышать трудно!
– Да объясни конкретно, что и как случилось! С какого перепугу мой отец тебе ребра ломать стал бы?! Вот черт… такое впечатление, будто у меня больной бред… Зачем он это сделал?!
– Объясняю: предок твой – маньяк! А таким повод не нужен! Им только нож в руки дай…
– Это я уже слышал! В подробностях можно?
– Слушай…
Как я понял из путаных объяснений Власа, дело обстояло весьма странно.
Вчера вечером Влас заехал ко мне в гости, пытаясь выцепить меня в энный раз. Постучал в дверь, ни на что особо не надеясь. Дверь неожиданно быстро открылась, но за ней стоял не я, а мой донельзя мрачный отец, которого Влас помнил по событиям прошлого. Единственная фраза, на которую хватило Власа, это: «А Рос дома?» После чего из-за спины моего отца вышли два здоровенных мордоворота, подхватили обалдевшего парня под локти и затащили внутрь квартиры. Дверь захлопнулась.
Власу понадобился час, чтобы убедить моего отца в своей непричастности к моему исчезновению. Все бы ничего, родительскую тревогу понять можно, но он, на свою беду, не сдержал языка, матерно послав моего жестко напирающего папашу-адмирала куда подальше, после чего минуты три его «рихтовали по-страшному» оба мордоворота, при помощи тяжеленных кулаков и ботинок. Уже позже мой несчастный старый друг едва дополз до своей машины и уехал. Чуток оправился и начал мне упорно названивать – чем в принципе последние дни и занимался.
– Если он меня чуть не прибил, то тебя вовсе убьет! Беги, Рос! Можешь прямо ко мне ехать – я тебя на такую дачу спрячу, где есть все, кроме твоего папы. Едешь?
– Не, – хрипло отозвался я. – Поздняк метаться. Спасибо, Влас. Два мордоворота…
– Да! Я когда у тебя на хате в молчащего партизана с разбитым носом играл, то заметил, что там все вверх дном перевернуто! Словно обыск был!
– Вот это да… – едва не онемел я от такого поворота событий.
Либо мой отец был в диком бешенстве, либо бардак у меня в квартире устроил кто-то другой.
– Спасибо, Влас, – повторил я. – Спасибо…
– Рос! Стой! Как разделаешься с делами – сразу перезвони. Есть очень важный разговор. Очень! Запомнил?
– Перезвонить. Важный разговор, – повторил я, как попугай-попка. – Понял.
– Я жду, Рос! Не кидай меня! За беседу с тобой я собственными ребрами заплатил! Мне люди твоего папаши даже текст платежной квитанции сапогами на груди выбили! С-суки!
– Пришли мне квитанцию по почте, – неудачно пошутил я, и Влас взорвался, словно матерная бомба.
Поспешно выключив «трубу», я наконец-то сделал себе кофейку и, отхлебнув обжигающую и бодрящую жидкость, пошлепал во двор, где и остановился на верхней ступени крыльца. Стоял словно Наполеон перед самой отправкой на остров Святой Елены. Гордо и с испугом.
Голова работать отказывалась – я и до этого едва соображал, а уж сейчас-то…
Выводы сделать пытался, но из клочков информации полную картину не сложить. Только вычленить несколько фактов.
Первое: мой отец нагрянул с неожиданной проверкой к сыну. Меня на квартире не застал, но отчего-то пришел в настолько большое бешенство, что, не задумываясь, начал применять силу. Но отчего он так взбесился?!
Второе: два мордоворота. В отпуске отец всегда без сопровождения. Он и сам мужик не слабый. Значит, двое громил появились уже потом, когда отец осмотрелся, сделал понятные только ему выводы и немедленно вызвал подмогу.
Третье: моя квартира перевернута вверх дном. Но тут бабка надвое сказала – может, это отец в поисках меня все разбросал. Ага… искал сына под кухонной раковиной и за унитазом…
В общем, думай не думай, предполагай не предполагай, а без вдумчивой беседы с отцом не обойтись. А беседа будет скоро…
Через десять-пятнадцать минут испуга у меня прибавилось – послышался сдвоенный рев мощных моторов. Вытянув шею, словно страус, я взглянул поверх забора и узрел две черные машины, мчащиеся на довольно большой скорости.
Сзади пылил огромный и уже знакомый мне черный джип. Спереди бодро пер еще один внедорожник такого же «веселого» цвета. Кажется, Chevrolet NIVA. Чёй-то меня подмораживать начало… и типать не по-детски…
Ща будет мне и радостная встреча с отцом, и беседа с ним же…
Под скрип тормозов обе машины остановились у самой калитки, захлопали дверцы.
Первой выскочила Кира, звонко выкрикнувшая:
– Фигу я вам его отдам! Не дождетесь!
– Ох, – вырвалось у меня. – Понеслось, поехало… Кира!
Следующими выпрыгнули два упомянутых Власом мордоворота. Святой Иисусе! Кто таких рожает?! Непонятно, как они вообще во внедорожник влезть сумели с их-то габаритами! Взгляды исподлобья и такие злобные, что ими асфальт плавить можно. А кулаки… Один удар таким вот кулачищем по листу стали, и детский горшок готов… а если таким по лицу шарахнуть, то можно враз превратиться в человека абсолютно безличностного и неприметного, если не считать за примету вмятину вместо лица.
Следующим показался мой отец. Все такой же. Нереально правильная осанка, выправка – за версту военным духом пахнет. У рта жесткие складки, ставшие немного глубже, с тех пор как я встречался с ним в последний раз.
Последней из черного джипа появилась… мама Лена…
И-и-и-и-и…
Вот чувствует моя душенька, беда будет в доме нашем…
– Сын, – произнес отец, внимательно осматривая меня.
– Отец, – произнес я.
– Стероиды вредны для здоровья, – произнесла Кира, обалделым взглядом смотря на мрачных мордоворотов.
Мама Лена и мордовороты промолчали.
Вдали, у горизонта, послышался раскатистый гром, верхушки деревьев согнулись под первым порывом налетевшего пыльного ветра, принесшего с собой запах дождя.
Кажется, гроза собирается…
