Ни да, ни нет. Что за люди такие? Кат дернул еще рюмку и, расплескивая на стол суп, начал есть. Вытрут. Он за них, может, в горячее пятно нырнет, с головой, так что имеет привилегии.
Стоп. Стоп-стоп-стоп! Ты же отказался, сказал сталкер сам себе. Противным внутренним голосом. Какое тебе дело до всех этих заморочек? До будущего мифического человечества? До уродов в подвале Базы?
Поднос, на котором стоял его обед, звякнул, когда Кат приподнял миску, выхлебал остатки действительно вкусного супа. До капли. Поставил тарелку со вторым прямо в нее и зачерпнул риса. М-м-м… Да. За такую кормежку многие из жителей убежищ лично сунулись бы не то, что в пятно, – сразу на Шилов-ский завод. Зубами бы прогрызли дорогу, харкая кровью. Костьми бы там легли.
Но он-то не за обед работает. За свои принципы, за свой опыт. А они четко ему говорили всю сознательную жизнь – не лезь ты на рожон. Не вступайся ни за кого. Есть ты, а есть весь мир вокруг. И он, этот мир, враждебен тебе изначально. Что-то попахивает Валериковой философией, что неприятно. А он ведь, кстати, где-то здесь, сучий потрох, в помощниках у капитана. Внутренней безопасностью ведает, не морт чихнул.
Графинчик опустел наполовину, но оставшаяся часть внушала легкую уверенность в будущем. Счастье локального масштаба. Кошачье такое.
Капитан Зинченко, похоже, владел телепатией. Или все проще – пожрать пришла пора товарищу заместителю начальника Базы и паре его подчиненных. По крайней мере, одна из этих причин и привела его сейчас в столовую.
Пару лет назад Кат бы все бросил, вскочил, ломая стулья, и понесся драться. Насмерть. На убой одного из них двоих – лучше, конечно, капитана. А сейчас нацедил еще рюмку и – пока что – незамеченным внимательно смотрел на рассаживавшихся у столика военных. Повар выбежал из кухни и теперь лисой увивался возле высокого начальства, раскладывая салфетки, приборы, доверительно склонив голову, что-то рассказывая о сегодняшнем меню. Зинченко был без оружия, видимо, по примеру древних владык, которым самим что до меча, что до денег касаться было западло. На этом и сыграем.
Еще рюмочку. Вторую. Нет, графин все же пустел слишком быстро. Вот последнюю, под чаек, не торопясь. Теперь можно и приступать к намеченному. Пустой графин не годится для его целей, легкий слишком.
Кат медленно встал, не привлекая к себе внимания. Аккуратно составил всю посуду с подноса на стол. Взял этот стальной поднос и взвесил на руке. Сойдет, лучшего под рукой нет. А потом пошел к столику капитана.
Зинченко дул на ложку с дымящимся супом, посмеиваясь какой-то истории, которую бодро рассказывал сидящий рядом паренек с лейтенантскими погонами. Второй спутник, старлей, был постарше и молчалив. Он сосредоточенно жевал мясо.
Кат, держа за спиной фигурно выгнутый поднос, свободной рукой изо всех сил нажал на затылок капитана. Сил, видимо, было немало, потому как ничего не ожидающий Зинченко так и нырнул лицом в горячий суп. Миска выскользнула из-под его лица, со звоном улетела на пол, рядом пролетела ложка.
«Скандал в благородном семействе», – подумал Кат. Дальше мыслей не было, потому как драться с тремя сразу и при этом думать не удавалось, по слухам, даже Гаю Юлию Цезарю. В просторечии, Калигуле.
Ошпаренный капитан визжал, отряхивая с красного от супа лица ошметки мяса и капустные листья. Старлей, похоже, подавился своим мясом, но вскочил и уверенно теснил Ката в сторону. Явно не новичок в рукопашке, надо было его первым гасить. Молоденький лейтенант тянул из кобуры табельный пистолет, да что-то у него не складывалось. Несмотря на угрозу со стороны старлея, сталкер метнул поднос именно в лейтенанта. Попал в лоб и на время выключил залившегося кровью парня из игры.
– Ты охерел, что ли?! – зарычал старлей. Кат все-таки пробил его блок и попал костяшками пальцев в нервный узел на плече. Правая рука у противника повисла тряпкой. – Кто ты есть?
– Капитан когда-то окрестил меня Катастрофой, – проговорил сталкер. – Вот я и… оправдываю имя.
– Блядь, Волков! – заорал Зинченко, протерев ошпаренную морду. – Я тебя пристрелю сейчас!
– Вряд ли… – продолжая держать старлея на расстоянии, сказал Кат. – Нечем, да и Фомину не понравится. Как рыло, не щиплет?
Зинченко заорал что-то матерное и длинное, но всем было не до него. Кат в развороте ударил ногой в ухо старлею. Тот устоял, но поплыл. Взгляд расфокусировался, это знающему человеку очень заметно. Не ожидал, видимо, восточных хитростей. Следующий удар, без изысков, кулаком в подбородок отправил его в затяжной нокдаун, из тех, что на ринге кончаются реанимацией для бойца.
Впрочем, ни рингов, ни тем более реанимации в этом мире давно уже не было. А вот удачные удары остались, в его, Ката, исполнении.
Капитан наконец заткнулся. Сталкер видел, что он бежит из столовой, естественно, бросив и лежащего старлея, и лейтенанта, судорожно протирающего глаза от ручьем льющейся из рассеченного до кости лба крови. Хорошо досталось, шрам на всю жизнь может остаться. Впрочем, жалеть паренька было некогда. Кулаки чесались вбить Зинченко в морду все, что Кату досталось за три года. Убьет – не жалко. Как раньше говорили, бабы еще нарожают.
Хотя теперь да, вряд ли.
Сталкер рванул за ним, но резко остановился. Взамен капитана и, видимо, по его приказу, в столовую влетели двое патрульных. Ребята молодые, азартные. Только не учли, что вражина подлый, супостат неожиданный почти у двери стоит. Кат прыгнул, одновременно ударив ногами обоих в грудь. Одного патрульного унесло в дверной проем, как бык лягнул. Второму повезло меньше, ударился спиной в стену и по ней же сполз. Оружие ни один из них, – а оба при пистолетах – вытащить не успел. Ясное дело, торопились же всех хватать и не пущать.
Кат перекатился со спины и упруго вскочил. Оружие ему ни к чему, только догнать бы капитана. А там покажем превосходство в живой силе и молодом организме над изношенной старой крысой.
– Стоять! – глухо сказал кто-то почти дошедшему до двери сталкеру.
Кат обернулся. Ну да, вот это он не учел. И не допрыгнуть ведь.
Сзади, широко расставив ноги и держа в руках автомат, стоял повар.
– Сдаюсь, сдаюсь… С работниками столовой не дерусь, клятву давал, – сказал Кат. – Гиппопотама. Как доктора.
Ярость, тщательно сжимавшаяся в пружину, пока он, допивая настойку, смотрел в спину ненавистного капитана, начала проходить. Он почувствовал жжение в сбитых о старлееву щетину костяшках, вернулся из боевого задора в обычное после такой дозы спиртного полупьяное расслабленное состояние. Улыбнулся повару и поднял руки.
– Как у вас в карцере дела, ничего нового? Одеяла не начали выдавать? – устало спросил сталкер. – А то в прошлый раз замерз слегка.
– Дебил ты, Саша. Не будет тебе карцера.
Приятный женский голос отвлек и Ката, и повара, настороженно державшего автомат, от поединка взглядов.
– Сразу расстрел, да, Суля? – спросил Кат, не оборачиваясь.
