Снова шаги, ближе. Или это глюки лишенного крови мозга? И шаги, и голос отдаются эхом, то удаляясь, то приближаясь. Где же он, где…
Кат чувствует в правой руке холодную сталь ножниц. Лезвия сведены вместе и из невинного инструмента парикмахера вышел неплохой нож, сжатый обратным хватом. Если не потерять сознания, то…
– Я здесь, мой коте-о-оно-чек! – откровенно глумясь, протянул Зинченко. – Выползай!
Кат смотрит в соседнее с разбитым зеркало на противоположенной от двери стене. Там мелькает что-то неразборчивое: слой пыли за двадцать с гаком лет не дает понять больше. Идет? Не идет? Почудилось?
Сталкер перехватил ножницы удобнее и чуть отступил назад. Потом, то ли услышав шорох шагов, то ли почувствовав колебание воздуха от движения, рывком ударил в лицо того, кто входил в зал. Кажется, попал. Кажется, звучали выстрелы – уже в никуда, вслепую, круша остатки роскоши старой парикмахерской. Что-то хрустнуло под рукой Ката – ножницы длинные, видимо, пробил насквозь.
До затылка.
В дважды пробитой ноге полыхнуло болью, но окутавшая сталкера блаженная ватная темнота уже не дала ему это прочувствовать на всю катушку. Для него время остановилось, и не осталось уже никого и ничего. Только непрерывный, но угасающий звон стекла, тонкими колокольчиками рассыпавшегося вокруг. Только где-то вдали он видел ярко-синюю точку, как у того загадочного существа. Но сейчас даже огонек никто купить не предлагал…
Темнота и тишина, рай для уставших борцов за справедливость.
Тишина и темно…
26. Все идет по плану
По столу начальника Базы – слава подземным богам, не Правителя или еще какой дряни – катался прозрачный шар. Слева направо. Потом, с остановкой, справа налево.
Старцев задумчиво толкал шар пальцем и ловил его.
Опять и опять.
Прибывшие на помощь нашли Ката и тело Зинченко на полу парикмахерской. Оба были засыпаны осколками разбитого выстрелами зеркала. Майор лежал на спине, удивленно глядя в потолок ручками ножниц вместо правого глаза, а Кат даже смог откатиться в сторону, но на большее его не хватило. На удивление врачам, залатавшим ногу, сталкер довольно быстро пришел в себя. Лежал недели две, выздоравливал. Ждал, но не дождался, чтобы его проведала Консуэло – не по любви, нет, хотя бы по старой дружбе. Но… Она осталась на своем посту начальника медчасти и самым активным образом готовила программу подсадки эмбрионов для желающих. Так Кату сказали, и он больше не интересовался. Спросил только, чем закончился бой на площади.
А чем он мог закончиться? Уцелевших после отстрела силами Винни, команды Черепа и самих жителей безопасников арестовали бойцы Старцева, Смотритель выбрал себе нового помощника, благо далеко ходить не пришлось – желающих полное убежище. Среди населения трое погибших, восемь раненых, в том числе героический доктор с соседнего «Проспекта». Спасенная им женщина как раз и выхаживает спасителя, боги дадут, и продолжение их отношений не за горами. Нож Валерика улетел в ходе драки неведомо куда и был прибран к рукам кем-то из жителей. Иди теперь докажи, что именно Ярцев был убийцей. А без этого Ката будут вечно считать виновным в смерти Фомина и никак иначе.
Да и черт с ними со всеми, пусть считают.
Филя и дети дракона – те шестеро, что не полегли в перестрелке, куда-то подевались. Не стали участвовать в выяснении отношений между военными и форпостами, только забрали тела Черепа и остальных своих погибших, да и сгинули где-то в своих левобережных катакомбах. Хорошая девочка, еще бы увидеться… А брата ее жалко, и ведь не соврала Книга, кстати, как он говорил – так оно и случилось.
Начальником Базы стал, естественно, Старцев. Отменил все нововведения Зинченко, публично сообщил, что проект был ошибкой, и никто никакого насилия над жителями убежищ не потерпит. Рагнар в ответ поскрипел зубами, но все вернулось к статус-кво, как при Фомине. Валеева новый начальник разжаловал на всякий случай в рядовые технари, расставил на всех постах своих проверенных военных и успокоился.
Оставалось решить только один скользкий вопрос.
– Саня… Вот что с тобой делать, а?
Кат молчал. Его задачи здесь кончились, а нарываться на новые не хотелось. Хватит. Его дела теперь наверху, а здесь… Живите как хотите, в конце концов. Ногу бы подлечить, болит, хотя хирург сказал, что кости не задеты.
– С одной стороны, ты мне помог. Зинченко теперь нет, Ярцева тоже, воздух чище стал. Да и схема нам нужна. Молодец ты… Как бы. А с другой…
– Лишний здесь, – подал голос сталкер. – Знаю.
– Да лишний-то ладно… Это бы ничего. Ходил бы дальше, таскал добро с поверхности, как оно и было. Нет, дело в другом. Ты вот думаешь, Кат – это сокращение от «катастрофа»?
– Примерно так. – Кат вспомнил объяснение с Консуэло, она же и придумала его прозвище. Сердце больно сжало, но отпустило. Пусть… И она по-своему пусть живет. Насильно мил не будешь.
– Нет, боец. Кат – это сокращение от «катализатор». То, что без тебя годами дремало, в твоем присутствии начинает гореть. Синим пламенем.
– Книжник говорил, что Кат – это палач.
– И это тоже… Не вижу противоречий.
Шар с шорохом прокатился до края столешницы и упал вниз. Не стал Старцев его ловить. Не успел. Или же не захотел.
– Я тебя видеть на Базе не хочу, – прямо сказал начальник, заглядывая под стол: – Цел, кстати. Забавная штуковина.
– Я и так собрался наверх.
– Нет, ты не понял… Вообще не хочу. Никогда. По уму, Зинченко тварь был последняя с его фашистским проектом, но о тебе он правильно думал. Грамотно. Дешевле расстрелять.
Кат пожал плечами. Благодарности от мира он перестал ждать давно и навсегда. Старцев, вроде, не совсем свинья. Хотя ни в кого уже веры нет. Ким с Винни, да Филя – вот и весь его круг хороших людей.
– И что надумали?
– Пока не знаю… – Начальник наклонился, поднял шар и положил на стол. – Мешаешь ты мне со своим чувством справедливости, парень. Решишь, что меня во имя его надо грохнуть – ведь сделаешь. База перестанет устраивать – и ее взорвешь. Это, кстати, реально. В крайнем случае. Предусмотрено. База у нас хитрая… Ты думаешь, ее ради криобанка строили? Да это так – тьфу! – просто заодно. Цели гораздо серьезнее были.
– Не уходите от темы, Виктор Алексеевич. В общем, я – как чемодан без ручки, – сухо дополнил Кат.
– Что?.. Ага. Точно. Нести тяжело, выкинуть жалко. Только тебя не очень-то жалко, Саня. Обойдемся. Здесь и так непонятно что творится: одни тебе чуть не памятник ставить хотят рядом с Лениным за спасение людей, другие мечтают голову прибить на стену. Знаешь, как раньше чучела вешали в охотничьих домиках?
– В кино видел…
– Вот-вот. И у нас скоро кино начнется, если ты будешь мелькать поблизости.
