Стрелять не следовало, чтобы не выдать себя, да и твари не проявили к нам никакой агрессии, хотя, конечно, заметили – в нашу сторону время от времени оборачивались розовые лопухи ушей и блестели маленькие черные бусины глаз – эти «летучие мышки», похоже, были вполне зрячими. Но или добыча показалась не по зубам, или же мутанты просто не восприняли нас в качестве источника протеинов, поэтому семейство продолжило деловито разбирать крысу-великана по суставам. Я придержал руку Хип, которой она увлеченно полезла за ПМК, отрицательно покачал головой, и мы медленно, без резких движений отступили назад и в сторону.
Дорога к котельной лежала по центральной улице. Мы миновали магазинчик, здание сельского клуба и вышли к двухэтажной школе. Яблони пришкольного сада разрослись в настоящий плотный лесок из черных стволов и корявых, изломанных ветвей. На некоторых деревьях видны были цветы, почему-то все разные – от ярко-белых до темно-розовых. Обильно цвели и огромные кусты сирени, закрывшие первый этаж до самого верха окон. Дверь из тонких, когда-то выкрашенных синей краской деревянных брусков просто отвалилась, и можно было видеть холл, усыпанный упавшей с потолка штукатуркой.
– Давай зайдем, посмотрим? – тихо предложила Хип, и я кивнул.
Внутри школы под ногами начали похрустывать покоробившиеся, подгнившие по краям половицы. Белая краска дверей отслоилась и свернулась трубочками, в классах слоями лежали пожелтевшие листы и усыпанные побелкой книги. Стекла, как ни странно, еще держались в гнилых рамах, хотя в актовом зале полностью обрушился высокий потолок, проломив гнилую сцену.
– Лунь, смотри. – Хип кивнула на полуоткрытую дверь класса. – Там что-то на столе.
– Просто старые альбомы, – я заглянул в кабинет, – и карандаши.
– Да. И не только. Ничего не напоминает? – Стажер подобрала с пола альбомный лист. Детский рисунок девочки у дома с очень длинной рукой, зубастая улыбка, солнце и на заднем плане нарисованные простым карандашом серые фигурки.
– Да, Хип, напоминает. – Я, еще не веря, рассматривал знакомые рисунки. – Это она рисовала. А как ты поняла?
Хип молча подошла к задним партам и подняла необычно крупный «кварц». Ветвистый кристалл удивительной прозрачности и блеска, хоть и выглядел очень массивным, на деле весил совсем немного, не больше тридцати граммов. Я взял аноб и покрутил в руках, наблюдая яркие блики и вспышки заблудившегося в гранях света. Глазастый у меня стажер… а я и не воспринял.
– Как ты думаешь, Лунь, кто его сюда мог притащить, да еще и нарисовать? – негромко спросила Хип, листая альбом. На одном из рисунков длиннорукая девочка действительно держала что-то, похожее на «кварц», от которого были грубо изображены «лучи».
– То и думаю, родная. – Я кивнул на изрисованную красным кирпичом стенку и на полосы мела на доске. – Она тут была, теперь это уже точно.
Была… в том-то и дело, что была, да. Хорошо, Хип, что не слышала ты того допроса. Ну а пока спросить о чем-нибудь, чтобы отвлечь, чтоб не увидела стажер мою реакцию. Читает она меня ну просто как книжку, несмотря на все ухищрения. То ли интуиция женская, то ли еще что-то, но скрыть от Хип тяжелую мысль, ну или в Зону уйти так, чтоб она не догадалась, положительно невозможно.
– А как ты догадалась, что здесь может быть Пенка? – спросил я нейтрально, осматривая класс.
– Просто, – улыбнулась Хип. – На стене у входной двери кирпичом нацарапаны были картинки. И это не давнее граффити, детвора так не рисует.
Да, действительно, глазастая ты у меня, сталкерша… а я опять не увидел. Почти не воспринимается со временем то в брошенных местах, что не имеет отношения к какой-нибудь зонной гадости. Смотрел ли я на те рисунки? Конечно, смотрел. А увидел ли? Нет. Увидел другое – искажение в воздухе в углу сада, незначительное, но все-таки оно там было. Волосы какие-то серые на заборе, взялась ржавая рабица густой такой шерстью – тоже рассмотрел. И вход школьный так же просканировал. А что рисунки – так сейчас это только шум информационный. Сознание их потом бы уже выявило и в спокойной обстановке детально обрисовало, вечером, например. Память-то у меня теперь интересная, подробная, скажем так.
То ли дело Хип. Обращал я внимание на то, как у нас сталкерская пара образовывалась, как мы в совместных походах срабатывались. И каждый по-своему работал, в своей области. Мне лучше давались «дальние» цели: просмотреть маршрут, как следует сосредоточиться на тропе, уловить все подлые сюрпризы и странности и при этом всю силу внимания и мозга пустить на решение текущей задачи. И лучше в эти моменты меня не отвлекать, не трогать – занят я. А вот Хип совершенно спокойно воспринимала и четко анализировала все остальное – маленькие, но просто необходимые мелочи, любые изменения вокруг, особенности, штрихи реальности, а для всего остального работала удивительно развитая, чуткая интуиция, которой я безоговорочно доверял. Вот и шутили мы, что я стратегические задачи в рейде решаю, а Хип обеспечивает тактику и тылы, прикрывая всю нашу группу. Луч и сфера, прожектор и фонарь. Вместе это сильно выходило, факт. А со временем, с опытом мы друг у друга этим хитростям учились, и хоть считает стажер, отчего, кстати, так до сих пор против «стажера» не возражает, что это я ее в «дзен» сталкерский «врубил», однако и я много полезного для себя усвоил. Давно привык в любых неоднозначных, мутных ситуациях прислушиваться к мнению Хип, да и она безоговорочно доверяла моим советам. Ах, если бы она так же безоговорочно еще и слушалась да в Зону за мной не ходила, но это уже лирика беспочвенная из области ненаучной фантастики. Дохлый, как говорится, номер.
– Держи, Хип. Твой трофей. – Я вернул девушке «кварц». – Ты его сдашь, твоя и премия. По нынешним ценам тысяч сто – сто пятьдесят в отечественных дензнаках.
– А я бы его вообще не отдавала… – Хип повертела кристалл, и на ее лице забегали узкие радуги и блики от граней. – Такая красота на самом деле, лучше любых бриллиантов. Он же вроде как не обязателен к сдаче навроде «бижутерии»?
– Кажется, да. – Я на секунду сосредоточился. – «Псевдокристалл газового геля сверхвысокой плотности, сформированный в тороидальной аномалии пространства Штейнберга – Яковлева». Большой научной ценности давно не представляет, факт. Разве что для ювелиров и мастеровых – по слухам, такое стеклышко идеально подходит, чтобы камень резать. Не алмаз, конечно, но где-то около того.
– И как ты это запоминаешь? – с удивлением присвистнула Хип.
– Один раз прочитать достаточно. – Я пожал плечами и улыбнулся. – «Вестник НИИАЗ», для внутреннего распространения. Сто двадцать четвертый номер, статья самого Яковлева была. А в сносках – какие красивые штуковины из него выделывают.
– Тебе бы языки учить, – серьезно заявила Хип. – Учебник пролистал – и готово.
– Будут проблемы с произношением, – усмехнулся я. – Но, с другой стороны, всегда можно съездить послушать. В Барселону, например.
– В Барселону? – Стажер удивленно посмотрела на меня. – А что там? Море? Так у нас в Крыму домик.
