– Проф, выдвигаюсь. Хип, пошли.
– Приняла.
В полуоткрытой двери котельной нас встретила тяжелая смесь запахов падали и запущенного, грязного птичника. Вдоль мазутных топок располагались четыре широких, полутораметровых гнезда из веток, обрывков ткани и прочего хлама. На трех из них лежали сильно разложившиеся, пожелтевшие твари наподобие той, что выбежала из котельной. Под костями и лоскутами размякшей плоти видны были кладки серых, сильно вытянутых яиц. Над трупами стены были испещрены попаданиями картечи и малокалиберных пуль – яркие чатины и воронки хорошо выделялись на старых, потемневших стенах. А в крайнем гнезде уже вылупились «птенцы» – несколько длинных ребристых тварей, дрожа, тянули тощие шеи, беззвучно разевая клювы и мотая култышками тонких, неразвитых крыльев. Хип на этот раз успела их «щелкнуть» на ПМК и, морщась от тяжелой вони, указала на дверь в подвал.
– Там, наверно…
– Скорее всего, – кивнул я. – Посмотри за входом, я гляну лестницу вниз. Могут быть сюрпризы.
И верно, сюрприз таки был. Сволочь Чист, уверен, что знал он, но не предупредил. Вот она, лестница вниз, грязная, в хламе, дверь прикрытая. И от верхнего уголка тонкую лесочку вижу, совсем незаметную на фоне паутины и пыли. Одним концом на гвоздик накинута, а другой наверх тянется, вроде бы к мусору обычному на полу котельной, жестянкам консервным, бутылкам. Леска, если присмотреться, к баночке стеклянной тянется, грязной настолько, что сразу и не углядишь в ней РГД-5 без чеки. Виден только брусок деревянный, которым рычаг придавлен – великовата банка для такой гранаты оказалась, «настроили», паразиты. Но все грамотно. Дверь на себя, банка вниз и вдребезги, и никак обратно по лестнице не выскочишь – все равно посечет осколками.
– Хип, посмотри.
– Растяжка. Вот же твари, – хмыкнула девушка, кивком указав на ловушку. – Надо глянуть, вдруг еще какая дрянь.
– Это верно. Смотрим, Хип, в оба.
Но других ловушек было не видно, и я, осторожно сняв петельку лески с гвоздя, на полсантиметра приоткрыл тугую, заржавленную дверь, хорошенько осветив проем «карандашиком» диодного фонарика. Второй растяжки не обнаружилось.
Подвал был длинным, сухим и очень темным. По-видимому, тут был не столько склад, сколько временный схрон, убежище на случай Приливов и место, чтобы переночевать. В центре на кирпичах стояла чугунная печка-плита с дымоходом. У стен в два ряда располагались сбитые из бруса нары с темными, мятыми матрасами, валялись на полу обертки от лапши, бутылки и консервные банки. Лучи наших фонариков выхватили автомобильный аккумулятор с проводками, я прицепил их к клеммам, и подвал залило тусклым, бледным светом диодного фонаря под закопченным потолком.
– Лунь, глянь, записка на столе. – Хип подняла листок и негромко прочитала: – «Если та падла, которая тут стрельбу устроила, дохлятину за собой не уберет, я приду и из нее дохлятину сам сделаю. Усекли, черти?» Видимо, не усекли, – добавила стажер.
– Ну, не знаю. Еще понимаю желание от тварей избавиться. Но не вычистить потом помещение – это просто за гранью. Даже здесь глаза режет. Ты оттуда начинай, а я здесь гляну, но что-то на склад это не похоже.
– Угу.
Да, действительно, не совсем склад, а база тайная – подтвердились догадки. В углу железный шкаф, проволокой замотаны петли, а в нем три таких же HK-416А 20, но только без прицелов и уделанные в хлам – планки помяты, царапины везде, на стволах ржавчина пятнышками взялась, и грязные, как чушки. Не следили бандиты за оружием – сталкер такого себе не позволит. Но, по ходу, рабочие, раз в шкафу – по слухам, хорошо выносят эти стволы хамское к себе отношение, долго прощают и грязь, и нагар с истинно немецким хладнокровием, но и оно не беспредельно. Вон уже лежит в углу погибший HK с треснутым вдоль и заметно раздутым стволом, затвор вынесло. Патроны в ящике россыпью, прямо так валяются, частью даже на полу. На нарах – АК-102 экспортный и тоже немного битый, опять патроны, цинк вскрытый и почти пустой. А уж грязи… повсюду кучами упаковки от натовских пайков, банки, вилки пластиковые, окурки, бутылки. Так… еще ящик, заводской. Дробовики, причем наши, «Сайга12-К». Не тронуты, еще в упаковке, но сам ящик, конечно, придется выкинуть – дерево наверняка впитало вонь. И консервы. Тушенка в коробках, сухие пайки, галеты, наборы – целый угол горой навален, да еще импортный вентилятор на стойке, большой принтер и несколько системных блоков рядком. Не погнушались, видимо, ребята еще и офисы базы почистить, хотя что там в компьютерах толкового остаться могло после двух лет Зоны, серьезно, не понимаю, это не ПМК защищенные. Ага, шкаф несгораемый, и на нем серьезный замок висит, а сверху большой лист, где улыбающийся череп с костями сообщал: «Не влезай – УБЬЮ!!!» Ну, не очень страшно, мы не только пуганые, но ещё и любопытные. Сталкеры, одним словом.
– Хип, выйди-ка на секунду из подвала…
– А что там?
– Да так. Гаврик какой-то замок повесил на шкаф, и поэтому громко будет. Помещение-то закрытое, бетонное.
– Ясненько. А можно мне? – Хип живо стянула SCAR с плеча, улыбнулась.
– Только из-за укрытия, учти. Мало ли, рикошет.
– Хорошо. Цель вижу.
Хип тщательно прицелилась, и в подвале громко лопнул выстрел, на мгновение осветив все вокруг желтой вспышкой. Замок, брызнув искрами и серым дымом, несколько раз качнулся, а на синей краске шкафа осталась черная астра попадания. По полу, звеня, запрыгали несколько мелких кусков металла.
Замок, хоть и был массивен и прочен на вид, треснул поперек и распустился маленькой рваной розочкой, внутри которой блестел вдавленный, заклинивший механизм. Пуля прошла насквозь, ее частицы сидели уже в стальном листе шкафа, где осталась глубокая вмятина. Но замок позиций не сдал, наоборот – дугу намертво заклинило. Проблема решилась только с третьего выстрела, когда остатки корпуса просто оторвало от дужки.
Пули, пробившие замок, уже не смогли прошить сталь несгораемого шкафа, хотя и оставили на ней заметные углубления. Поэтому литровая бутылка водки, стоявшая вплотную к дверце, раскололась, и вниз по полочкам стекала кристальная влага финского производства, а к запаху падали добавились медицинские ноты. Но прочие бутылки, стройными рядами занимавшие весь объем шкафа, не пострадали. В свете тусклых диодов играли темные, золотые, янтарные и прозрачно-белые огоньки весьма недурной компании бальзамов, водок, виски и коньяков. Понятно теперь, почему замок навесили, да еще и предупреждение начертили. Долго бы коллекция в такой компании не продержалась явно. Или на продажу их главный все это приготовил, или, что скорее, для себя зарезервировал. Мы с Хип молча переглянулись и синхронно вздохнули.
– Знаешь, Лунь… я где-то читала, что настоящий коньяк только во Франции делают.
– Но в Зоне французы его не хранят… – Сняв с нагрудного крепления «Шелест», я переключил его в режим дозиметра. Коллекция оказалась чистой.
– Кто мы, Лунь? – спросила Хип, вынимая из нижней полки пузатую граненую бутыль с золотисто-коричневой этикеткой. Блеснули буковки V.S.O.P.
