– Куда хочешь, но не в наши лагеря, весточку я разошлю. Ходи вольным бродягой, одиноким, понимаешь, волком, у тебя это хорошо получается. Все, разговор закончен, пшел отсюда. Так, дальше о приятном. Принимайте пополнение. Седой, Гайка, покажитесь обществу.
Мы поднялись на сцену, и по нам прошлась почти сотня внимательных взглядов.
– Бродяги хорошие, честные, ручаюсь лично за них, так как знаю уже давно, много лет. Мастера своего дела, прошу любить и уважать. – Сионист осмотрел собрание. – С ними два заказчика, тоже свои люди, всех тоже знаю. Принимаем? Кто против, поднять руки и пояснить почему.
Послышался одобрительный гул, ни одной руки не поднялось.
– От себя добавлю, что Седой с Гайкой серьезно помогли обществу, на их деньги мы улучшим больницу и отремонтируем второй насос скважины. Костоправ, новые инструменты и светильник я уже заказал, жди.
Высокий и на вид уже пожилой сталкер в «Кольчуге-М» поднялся с бревна, поправил очки и, в приветственном жесте сцепив ладони над головой, негромко произнес: «Благодарствую!»
– Они же вместе с Толей зачистили одну из шакальих банд, – продолжил Сионист. – На дорогах теперь будет безопаснее.
Одобрительный гул усилился.
– Седой, здорова!
– Мировой мужик, и девка смотри какая красивая, – добавил кто-то.
– Я не свободна, учтите, – со смехом выкрикнула Хип.
– Эх, жалко…
– Здорова, сталкеры!
– Рады видеть, вливайтесь…
– Ну, всех с пополнением!..
– Это еще не все люди. – Голос Сиониста разом вернул тишину. – К нам пришла в лагерь еще одна барышня. Вика, выходи.
И на помост к нам поднялась миниатюрная, тоненькая, похоже, китаянка и церемонно поклонилась. Сионист подтвердил мою мысль:
– Вика родилась в Москве, в китайской семье, но гражданка России. Осталась одна, возвращаться некуда, родных, друзей нет. Начинающий сталкер. Больше года ходила одиночкой, сейчас попросилась к нам. Внесла в общество две штуки «ползучего серебра», «вертячку» и сверху шестьсот долларов. Кто против, поднять руки!
– Да, конечно, берем! – гаркнул кто-то. – Я бы баб вообще без вступительного взноса принимал, они тут нечастые гости. Слышь, атаман, зови их к нам побольше, ага?
Послышались дружные выкрики:
– Само собой…
– Дело Нуль говорит, зови, атаман!
– Добро пожаловать!
– Русский с китайцем братья навек, как в Союзе говорили. Оставайся, не обидим.
– Если обидите, пеняйте на себя, всех предупреждаю. – Сионист улыбнулся. – Общество тебя приняло, Вика. Дом номер шестнадцать, на втором этаже две комнаты твои. Там у нас только барышни обитают, иди знакомься.
Вика улыбнулась и, махнув в быстром поклоне иссиня-черным хвостом волос из-под бейсболки, прихватила укороченный автомат, рюкзак и бодро пошла к новому жилищу.
– Еще один бродяга скоро подойдет, – заявил Сионист. – Через пару дней ждите. Ушел от бандитов, когда про нас узнал. Звать его Гурман, и я за него почти спокоен. Почти. Примем?
– А чего не принять? Только присмотреть бы надо за ним вначале.
– А это верная мысль, Грек. Присмотрите, мужики, мало ли я чего упустил, хотя и не должен, – согласился атаман. – Но вроде свой. Дальше. Нужны добровольцы за списание июньского взноса, поставить вышку у северных ворот и поправить секцию забора. Пять человек, в распоряжение Кири Бороды. Та-ак… хорошо. На ближний патруль – восемь человек добровольцев, два дня и три ночи в усилении периметра… вижу, есть. На кухню два помощника, на неделю… тоже есть. И подумайте, кто уже готов в Саларьево съездить, разведать? Все, что там найдете, без налога, но взамен сделать маршруты. Нет желающих еще?
– Думаем, вождь, – буркнул кто-то. – Набираем народ, чтоб опытнее.
– Ну, думайте, – согласился Сионист. – Если что, меня берите, вместе поглядим, что там да как. Утром от нас Толя уезжает, кому надо, посылки, там, или самим доехать, говорите сейчас. Киря, две машины с тебя, а с вас, общество, вооруженное сопровождение. На будущее заранее сообщай, колеса у нас теперь тоже есть, будем встречать.
Толя встал и, молча кивнув, снова сел на место.
– Все, закончили. Общество, спасибо за внимание. – Сионист сошел с возвышения, едва заметно махнул мне рукой, задержись, мол.
Сталкеры разошлись, а их главный, сев на бревно, хлопнул рукой рядом. Я тоже сел.
– Ну, Лунь и Хип, вот так мы и живем.
– Нормально, атаман. Хорошо устроил.
– Давно хотел так… раньше не выходило, – вздохнул Сионист. – А сейчас вот крепко надеюсь всех честных бродяг собрать в одно большое, правильное общество, Лунь.
– По-моему, у вас неплохо получается, – заметила Хип, с уважением взглянув на сталкера.
– Не у меня, а у всех вместе, – улыбнулся Сионист. – Надо в силу нам входить, сталкеры. Хорошую, крепкую силу, нашу. Чтобы вместе, хватит одиночками умирать, хватит, чтобы о нас ноги вытирали и по одному в Зоне отстреливали. Если выживем, если не сотрут нас, то мы это сделаем, сталкер. Два поселка есть уже, сто пятьдесят четыре человека. Время от времени выцепляем отдельных гадов, выкидываем, но хороших людей много. Я даже больше скажу.
Сионист поднялся, его глаза загорелись. Никогда я не видел в таком воодушевлении обычно спокойного, невозмутимого бродягу, как правило, очень неразговорчивого. Изменился сталкер.
– Каждый человек здесь свободен, и каждый с оружием. Никто никому не хозяин, и всякий из нас – власть, Лунь. Все вместе решаем и все делаем по справедливости наконец-то. Знаете, сталкеры, я страшную вещь сейчас вам скажу, но вы над ней подумайте как следует. Зона сейчас для всех людей – не наказание, нет. Не беда, а великое благо, друзья. И дело не в технологиях, не в анобах всяких, хотя, конечно, мы с ними в будущее быстрей побежали. Не в них дело.
Сионист выдохнул и зло, с холодным прищуром посмотрел на север.
– Я хочу сказать о том, что до Зоны не существовало в мире силы, способной вычистить дерьмо из мозгов. Всю эту плесень и гниль, кислую блевотину глянца и телеэкрана, мусор и шлак в извилинах. То, что делалось с человечеством до Зоны, было кошмарно, сталкер, кошмарно и отвратительно. То, как превращали мыслящего человека в жрущую свинью у лохани, как выжигали из душ все людское, оставляя там только жадные инстинкты животного. И все силы человечества были направлены к тому, чтобы доставить этому животному ровно столько дешевой жратвы и такого же дешевого зрелища, чтобы он никогда даже не вспоминал о своей человеческой сущности. Чтобы раб мечтал не о свободе, а еще больше жрать и дольше веселиться и ни в коем случае не думал сам и, главное, другим думать не давал. А потом в большие города пришла Зона. Не во все, к сожалению. И это был не судный день, сталкер, нет. Это наше Чистилище, шанс не стать совсем уж выродками, скотным двором. Потому что если человеческое общество добровольно придет к свиноферме, то дальше дорога ему только на бойню. А пока – пусть хотя бы здесь, в этом поселке, люди будут вооружены и свободны. Это способствует развитию в человеке множества хороших качеств, я так думаю.
