– Если что, считать меня коммунистом. – Выдохнув, я сделал небольшой глоток прямо через край. М-да. Вода не имела ровным счетом никакого вкуса или запаха, и это было непривычно. – Признаться, странные ощущения.
– Это неудивительно, Лунь. – Проф, тем не менее, уверенно кивнул. – Судя по описанию и произведенному эффекту, вы только что употребили чистейший дистиллят, потерявший даже растворенный в нем воздух. Хорошенько перемешать, взболтать и не забыть про таблетку нужных солей – вот и все, что нам нужно в походе. Чай будет исключительный, поверьте моему опыту. Было бы здорово потом сдать этот аноб в наш отдел, сталкер. Мы бы были вам крайне признательны, в том числе и финансово. Я уже второй год отправляю заявки на такой аномальный дистиллятор – особо чистая вода очень востребована в работе. Толку-то.
– Нет проблем, Проф. – Я улыбнулся, упаковывая уже высохший «перстень» обратно в банку. – Но, честно говоря, такая коровка пока нужна самому. Вот если найдем второй, то точно сдам, обещаю.
– Понимаю… – Зотов тоже улыбнулся. – Полезная штуковина. Но, конечно, чрезвычайно опасная. Будьте аккуратны. Хотя кому я это говорю, сталкер. Уж вы-то будете.
Оставив Хип заниматься припасами к походу, я собрался заглянуть к Сионисту в лазарет. Сталкер лежал в кровати, читая какой-то старый журнал. К сгибу его руки тянулась тонкая трубка капельницы. Сионист был бледен, но выглядел уже немного лучше.
– Костоправ обещает, что через две недели буду как огурчик. Чем обязан, Седой? – Атаман пожал мне руку, не поднимаясь с постели.
– Пора нам, дружище. Собираемся, выходим, завтра с утра, видимо.
– Досадно. Ваши руки сейчас бы ой как нам пригодились, бродяга, – сокрушенно вздохнул Сионист. – Может, останешься еще на недельку, а, друг?
– Никак нельзя, извиняй. Труба зовет, как говорится.
– Ну, тогда общество посодействует. Куда планируешь податься?
– Пока думаю. Либо через Битцевский лес, либо к Домодедовской. С юга зайдем.
– Через Домодедовскую не надо, факт. – Сионист потянулся к изголовью, вытащил большой, потрепанный атлас Москвы, открыл. – По Каширке тьма сталкеров сгинула, какая-то чертовщина там, целые отряды пропадают. Кто до Шипиловской доходил и возвращался, говорил, что туман из подвалов и какие-то карлики высохшие, явно матрицы. Ходу нет там, короче, черное место. А вот через Битцу рискни. Там гнилой лесок, полностью мертвый, нехороший, но по краю пройдешь. До МКАДа подкинем, там у нас небольшая база перевалочная, пользуйся.
– Спасибо, Сионист.
– Тебе спасибо, бродяга. Считай, общество тебе благодарность выписало, можешь нашими схронами пользоваться без проблем, карту я тебе на ПМК скину. Тут тебе теперь всегда рады. К Сибиряку зайди, пусть он вам рационы соберет в дорожку. Да, и еще… заходил Костоправ, с утра. Сказал, абстиненцию Пенка сняла с девчонок. Спят, представляешь? Просто спят… наверное, действительно теперь шансы поправиться есть у них.
– Она может, Сионист. Правда может. – Я улыбнулся, прикоснувшись пальцем к виску. – Знаем, проходили.
Держатель «Сибири» не подвел. Видимо, по указке Сиониста, он выволок из-под прилавка целую коробку белорусской тушенки, как говяжьей, так и свиной. В еще одной коробке, полегче, лежали пачки крупы, вермишели и несколько современных армейских ИРПБ в пластиковых контейнерах.
– Бери все. В схроне место не займет, а если не расходуете, то другим останется, – подмигнул Сибиряк. – Нашим ребятам пригодится очень, в схроне в сундук уложите излишек. Теперь выдам особый припас. Нашенский.
И торговец поставил на прилавок две толстые пластиковые бутыли, по литру каждая.
– Чистейший спирт. Люкс. Откуда – не спрашивай, секрет фирмы. На горбу тащить не придется, не беспокойся, машинкой добросим. А в схроне запас не тянет. И вот еще. Фирменное. Прибереги, просто так не потребляй. Это чисто для походов. Пеммикан, сами делали. Хранится отлично.
На стол легли золотисто-коричневатые, упакованные в запайку плотные бруски вяленого мелкорубленого мяса, спрессованного с небольшими высушенными ягодами.
– Очень нажористая вещь, кроме того, что вкусная. Кусочек пожевал – и в путь. Концентрат практически. – Сибиряк щелкнул пальцем по одному из брусков. – Чистое мясо, сальца малость и ягоды. Поверь, серьезная штука. Сталкеры охотно берут, бестселлер местной просушки.
– Ага, давай. Сколько с меня?
– Нисколько, дружище, – помрачнел торговец. – Это, скажем, тем, кому предназначалось, уже теперь не нужно. А вам в самый раз в рейд.
– Понял. – Я тоже вздохнул. – А есть ли у тебя, друг, суповые сублиматы и шоколад?
– Сечешь фишку, – улыбнулся Сибиряк. – Найдем. Тебе как, вкусный или полезный?
– Давай полезный, само собой.
– Тогда держи. Большая дрянь на вкус, но в походе самое то. Шоколад фирменный «тошнот» с овсяной мукой, всякими добавками и сушеными финиками. На вкус не особо, но тоже нажорист весьма, бодрит, не тает и хранится хорошо. Нам бы над вкусом поработать, но и так берут.
На стол легли завернутые в вощеную бумагу толстые, брусковатые плитки.
– С этим ходи в рейд. Единственное, долго на этих сухарях не сиди, организм спасибо не скажет. Горячего сочиняй время от времени.
– Спасибо, Сибиряк. По ходу, правильный харч, то что надо.
– Стараемся! – Торговец крепко пожал протянутую руку. – Ну, до связи. Удачи вам там, обязательно возвращайтесь.
Дома Хип уже собрала свой рюкзак, но задумчиво посматривала на ящик «трофейных» патронов 5,56, который мы захватили с собой. На полу лежали отдельные картонные пачки, и одну из них девушка слегка подбрасывала на ладони.
– Что такое, стажер?
– Эх, Лунь, – Хип улыбнулась и вздохнула, – хочу этих штук побольше взять, а рюкзак уже под завязку.
– Ну, ящик, допустим, мы не утащим, однако Сионист обещался нам машину и схрон выделить. – Я тоже подобрал пачку патронов, взвесил в руке. Да… вроде не сказать, что большая, но некоторый вес чувствуется. И не оставишь – этого добра надо иметь с запасом, иначе и до беды недалеко.
– Ящик в схрон, да, целиком, и перед выходами что-то придется оставлять, выкладывать из вещей. Я не знаю Московской Зоны, Хип, и сколько там всего водится.
Пенка, слушавшая разговор, подошла и сняла с плеча свой небольшой, «школьный» рюкзачок, который Хип приобрела ей взамен старого, уже совсем ветхого.
– Патроны я несу. Тушенку тоже несу. Мне легко нести.
– Пеночка, но…
– Вы идете для меня. Со мной. Я понимаю, я помогаю совсем! Как мне смотреть, когда вы ходите с вещами, а я хожу без вещей. Я тоже знаю вещи, они нужны. Я всегда с собой несу разное!
Пенка кивнула, улыбнулась, продемонстрировав острые зубы и, спокойно дотянувшись до тумбочки, взяла боевой рукой два альбома для рисования и пачку разноцветных карандашей.
