Главный вывод постмодернистов, вытекающий из их анализа информации, состоит в том, что «мы живем не в мире, о котором у нас есть какая-то информация, напротив, мы обитаем в мире, созданном информацией»
[9].
С этим утверждением трудно не согласиться, поскольку сегодня в обществе циркулирует гораздо больше информации, чем когда-либо, а современный мир изменился до неузнаваемости, в частности под воздействием информационных технологий. Более того, «СМИ стали главным инструментом для распространения сообщений, воздействующих на общественное сознание»
[10], — справедливо считает современный российский исследователь Сергей Кара-Мурза.
Одним из самых последовательных сторонников тезиса о том, что мы живем уже в постиндустриальную эпоху, в эпоху информационного общества, был основатель концепции постиндустриального общества Дэниел Белл. Создание своей концепции он объяснял тем, что она помогает сделать более понятными те сложные изменения, которые происходят сегодня в общественной жизни. «Идея постиндустриального общества обозначает новый осевой принцип социальной организации и определяет единую сумму проблем, с которыми придется столкнуться обществам, становящимися постиндустриальными»
[11], — писал он.
Белл утверждал, что каждое общество на протяжении своей истории было связано различными сетями, позволяющими его членам осуществлять как материальный, так и духовный обмен, причем эти сети («инфраструктура»), как правило, находятся в руках государства. В качестве первой такой инфраструктуры Белл называет транспорт (дороги, каналы), в качестве второй — средства передачи энергии (паровая машина, газ, электричество), а в качестве третьей — коммуникации (вначале почта и газеты, затем радио, телевидение, Интернет).
И именно эту «третью инфраструктуру», по мнению Белла, ожидают в будущем самые масштабные изменения, которые приведут «ко все более глубокой реорганизации способов коммуникации между людьми, к сокращению, если не к полной ликвидации бумаги в качестве материального носителя информации, к новым способам проведения досуга, к реорганизации образования на основе компьютерного обучения и широкого распространения видеодисков»
[12].
Из этого Белл делает вывод, что роль информации в мире, несомненно, возрастает, технологический прогресс будет продолжать ускоряться. Все это, в свою очередь, будет сказываться как на отдельном человеке, так и на обществе в целом. «В наступающем столетии решающее значение для экономической и социальной жизни, для способов производства знания, а также для характера трудовой деятельности человека приобретет становление нового социального уклада, зиждущегося на телекоммуникациях»
[13], — заключает Белл.
Пристальное внимание вопросу о роли СМИ и последствиях их доминирования в постсовременном обществе уделял и французский мыслитель, наиболее радикальный сторонник постмодернизма и ярый критик общества потребления Жан Бодрийяр. Он видел негативные последствия возрастания роли СМИ в том, что именно они, по его мнению, являются основным способом интегрирования человека в потребительское общество. «Современное престижное потребление персонализировано и пронизано вмешательством СМИ»
[14], — пишет он.
«Вместо нормативного регулирования поведения обывателя — соблазнение потребителя; вместо насаждения идеологии — реклама; вместо легитимации власти — пресс-центры и пресс-бюро»
[15], — так образно определил современность британский социолог Зигмунт Бауман.
Особого внимания заслуживают работы испанского социолога Мануэля Кастельса, сформулировавшего целостную теорию, позволяющую выявить последствия воздействия развития информационных технологий на общественную жизнь. В отличие от авторов концепции постиндустриального общества (Д. Белл и другие), Каспельс рассматривал новый порядок в позитивном ключе. Он писал, что в конце XX в. в мире возникла культура «информационализма»
[16], а новые информационные технологии (особенно Интернет) способствовали тому, что различие между пользователем и создателем информации исчезает.
Это, в свою очередь, приводит к появлению нового соотношения между созданием и обработкой символов, позволяет сообщениям охватывать мгновенно огромные территории, означает «немедленное применение к своему собственному развитию технологий, которые она [технологическая революция] создает, связывая мир через информационную технологию», — писал он
[17].
При этом, по мнению Кастельса, осуществление власти происходит в «информациональном обществе», прежде всего, на основе производства и распространения культурных кодов и информации. «Осознанная коммуникация — вот, что определяет биологическую специфичность человеческого рода»
[18]. Он полагает, что контроль сетей, коммуникации становится тем рычагом, при помощи которого интересы и ценности превращаются в руководящие принципы человеческого поведения. «При данных условиях “информациональная политика”, осуществляемая главным образом посредством манипулирования символами в средствах массовой информации, хорошо совмещается с этим постоянно изменяющимся миром властных отношений. По мере того как политика становится театром, а политические институты скорее агентствами по заключению сделок, чем местами власти, граждане по всему миру демонстрируют защитную реакцию, голосуя для того, чтобы предотвратить вред от государства, вместо того, чтобы возлагать на него свои требования»
[19].
