При этом даже в Британии не прекращаются споры о том, кого в этой связи следует считать поставщиком информации (первичными издателями) — поставщиков интернет-услуг, хостинговые компании или платформы самих социальных сетей.
Социальные сети оказывают заметное влияние на политические события. Среди относительно недавних примеров — события во время «арабской весны» и выборы в Иране 2009 г. Возможности сбора информации через традиционные источники были ограничены, иностранные СМИ не допускались к местам событий, и это вынуждало полагаться на те материалы, которые пользователи выкладывали в социальных сетях, обходя тем самым множество ограничений. В качестве примера можно привести видеозапись самосожжения тунисского торговца фруктами Мохаммеда Буазизи, выложенную на «Фейсбук», и протестов, последовавших за ним. Именно эти события, как полагают, привели в конечном итоге к революции в Тунисе.
Если обратиться к статистике по арабским государствам, то, например, в Египте и Тунисе более шести из десяти человек, присутствующих в Интернете, используют социальные сети для выражения собственного мнения о политике, что является довольно высоким показателем по сравнению с другими странами
[220] (табл. 4).
Современные медиа применяет и «Исламское государство» (ИГ)
[221]. Стратегия ИГ состоит в том, чтобы использовать Интернет как площадку для коммуникации, привлечения новых бойцов, устрашения врагов. В полную силу используется обмен видеороликами через канал «Ютьюб», выкладываются итоги военных сражений, приложение «Вотсапп» применяется для обмена сообщениями.
«В западной прессе интернет-стратегию ИГ иронично обозначают как “онлайн-джихад 3.0”. «Эта стратегия действительно приносит плоды — число мусульман, поддерживающих ИГ, растет как на Ближнем Востоке, так и в странах Запада»
[222], — полагает доцент кафедры мировых политических процессов МГИМО Елена Зиновьева. «Когда новообращенные задают вопрос, что делать по прибытии в Турцию или Сирию, они получают ответ: “свяжись со мной”, — и дискуссия становится закрытой, то есть осуществляется при помощи сервисов мгновенных сообщений», — пишет она.
Таблица 4
Общественность арабских стран о политике, религии и сообществах в сети
Примечания: * Based on total sample.
** Based on those who use social networking sites. Pakistan not included in calculation of median due to sample size.
PEW RESEARCH CENTER Q79 & Q80b-d.
Источник: Social Networking Popular Across Globe. Arab Publics Most Likely to Express Political Views Online // Pew Research Center, Global Attitudes Project. 2012. 12 December. URL: http://www.pewglobal.org/files/2012/12/Pew-Global-Attitudes-Project-Technology-Report-FINAL-December-12-2012.pdf
Использование новых медиа позволяет ИГ самому формировать новостную повестку дня, определять характер подачи информации, выходить на глобальную аудиторию. Попытки западных стран противостоять ИГ в среде социальных медиа пока не представляются столь же успешными. Так, Государственный департамент США распространяет сообщения, призванные снять романтический ореол с действий ИГ, используя хэштег #ThinkAgainTurnAway, однако он не пользуется значительной популярностью в отличие, например, от фильма «Звон мечей», выложенного ИГ на портал «Ютьюб». Агентство «Си-Эн-Эн» сравнило этот фильм с продукцией американских кинопроизводителей (в России он внесен в федеральный список экстремистских материалов).
Исследователи Дж. Брайант и С. Томпсон говорят еще об одном (помимо интерактивности) отличительном признаке Интернета. По их мнению, если для телевидения характерно «централизованное производство стандартизированной информации, поставляемой огромной аудитории по отдельным каналам», то для Интернета — отсутствие такого центрального источника и «предоставление особых услуг большому числу сравнительно малочисленных аудиторий»
[223]. Интернет не имеет владельца, единого субъекта управления, не является субъектом права, он является скорее средой раскрытия информации.
На данном этапе в развитых странах мира компьютерная отрасль не подлежит государственному регулированию и развивается в условиях свободного рынка. Тем не менее ввиду растущего влияния данного канала информации у власти не может не возникать соблазна использовать Интернет в своих целях, а угроза политического наблюдения за индивидами с использованием изощренной информационной техники становится очевидной угрозой.
«Интернет является революционным средством коммуникации, а коммуникация является речью», — полагают Джек Голдсмит и Тим Ву. «В этом смысле, — продолжают они, — почти любые дебаты на тему управления Интернетом являются, по сути, дебатами об управлении речью». Глобальный режим управления Интернетом является, в более широком смысле, сферой, где основной дилеммой на уровне всех форм разработки коммуникационной политики является вопрос о «приемлемых пределах свободного выражения в массовой коммуникации»
[224].
Условно в вопросе регулирования интернет-пространства можно выделить две точки зрения. Первая заключается в том, что Интернет сделал невозможным государственный контроль: «Процесс цифровизации привел к увеличению количества информации и к усложнению контроля над информацией со стороны правительств, а то и вовсе сделал такой контроль невозможным»
[225]. В качестве аргументов здесь как раз приводятся примеры, связанные с распространением социальных сетей, которые предоставили возможность высказаться каждому желающему. Противоположная точка зрения сводится к тому, что Интернет, наоборот, предоставил государству беспрецедентные возможности по контролю за каждым индивидом.
