Лютый знал, жизнь научила. Поэтому он притворился спящим, задышав ровно и глубоко. И при этом мягко, очень осторожно коснулся мозга хомо, уставшего после долгого рейда в Зону.
На этот раз у Лютого всё получилось. Через некоторое время мысли хозяина дома стали спутанными, и он задышал в такт дыханию своего нового питомца. Заснул.
Мысленно Лютый улыбнулся. Конечно, надо было бы сейчас дерануть спящего когтями по горлу. Но, если разобраться, этот хомо был добр к нему. Не прогнал, накормил, разрешил спать на его кровати…
Нечто острое скребануло по сердцу Лютого. Кажется, это чувство люди называют совестью. Что ж, ладно, пусть вонючий двуногий спит, сегодня он своей добротой к незваному гостю заработал себе жизнь. А он, Лютый, заслужил полноценный отдых.
Мутант вздохнул еще раз, вспомнив, что его человек никогда не пах столь противно. Но выбирать не приходилось, и Лютый, закрыв глаза теперь уже по-настоящему, погрузился в сон.
* * *
– Странно. Будто что-то отпустило.
– Что отпустило? – не понял Хащщ.
– Такое впечатление было, что на меня кто-то неотрывно смотрит. А сейчас это ощущение исчезло.
– Ну да, когда через живого мертвяка насквозь пролезешь, такое наверняка может случиться, – глубокомысленно ответил мутант. – Если бы я эдакий трюк провернул, меня б до конца жизни плющило как камбалу.
Я ничего не ответил, мысленно махнув рукой на спутника. Везет мне на друзей-троллей. Фыф, Колян, Рудик, теперь вот он…
При мысли о шаме и лемуроподобном глазастом спире мне слегка взгрустнулось. Но лишь слегка. В этом мире они наверняка были еще живы, так как я в прошлом уничтожил их убийцу. Но мне надо было лично убедиться, что с ними все в порядке, поэтому я сейчас шел в Припять. А может, не только поэтому. Человеку всегда надо куда-то стремиться, а для этого нужно ставить себе цели. Вот я и поставил, на мой взгляд, не самую худшую.
И оставалось до нее, судя по карте в КПК, не более полукилометра.
Которые еще надо было пройти…
Впереди маячил сосновый лес. Самый обычный лес, с высокими «корабельными» деревьями. Зелеными, настоящими. И в карте была пометка: «Лес не пострадал при аварии и последующих выбросах. Безопасная территория». Надо же, а я и не знал, что где-то в Зоне может быть безопасно. Хотя причин не доверять надписи не было. Виртуальную карту зараженных земель постоянно корректируют опытные сталкеры, и если б с лесом было что-то не так, это немедленно нашло бы отражение в пометке. Но нет, последняя правка данной записи произошла пару месяцев назад, так что если с тех пор ничего не поменялось, по идее впереди нас ждала вполне себе спокойная прогулка между деревьями, лишенными каких-либо следов мутаций. Прямо скажем, приятная неожиданность, являющаяся редким исключением из общего правила.
– Надо ж, прям зеленая аномалия со знаком «плюс», – сказал Хащщ, скосив глаза на карту.
– Положительных аномалий не бывает, – отрезал я.
– А вечные лампочки? – ехидно поинтересовался вредный мутант. – Они, как я понимаю, во всех Зонах исправно светят и лишь пользу приносят.
– Нууу, – протянул я в легком замешательстве. – Как говорится, исключения лишь подтверждают…
– Да ладно, – махнул лапой Хащщ. – Исключения подтверждают лишь то, что исключения случаются. И одно из них – прямо перед тобой.
И правда. Чем ближе мы подходили, тем более мирным и безопасным казался лес. Прям хоть снова доставай КПК и ставь подтверждение возле той пометки, мол, ништяк всё, братья-сталкеры, приходите сюда по грибы-ягоды и ничего не бойтесь. Хотя это я, конечно, так загнул, для красного словца. Подобные подтверждения ставятся только после того, как участок пройден. Впрочем, лес невелик, карта показывает, что метров двести всего-то нужно пройти, и мы окажемся на площади автовокзала, за которой начинается проспект Ленина – главная асфальтовая артерия города, пересекающая половину Припяти.
Ну, мы и пошли, на всякий случай держа автоматы наготове – даже если лес и правда безопасен, это не значит, что в нем совсем недавно не завелись твари, мечтающие полакомиться свежей человечиной.
Но пока всё шло гладко. Мы шли между деревьями, одинаковыми, словно гигантские восковые свечи, воткнутые в землю. Приветливый шелест густых вечнозеленых крон, тревожимых ветром, успокаивал нервы, натянутые подобно струнам, расслаблял, убаюкивал. Так и хотелось опустить оружие и улечься на мягкий ковер опавшей хвои, чтобы подремать часок-другой в укрытом от чужих глаз месте, действительно безопасном, мирном, умиротворяющем…
– Щас сдохну как спать хочу, – сказал Хащщ. И зевнул. Я до этого никогда не видел, как зевают ктулху, и, надо отметить, зрелище это эпичное донельзя. Мутант раздвинул во все стороны свои щупальца и втянул в себя воздух. Причем настолько мощно, с присвистом, что я всерьез испугался – того и гляди порвет морду Хащща его зевок от ротового отверстия до затылка. И так мой спутник, мягко говоря, не красавец, а будет вообще не пойми что, жуть жуткая не только спереди, но и сзади.
Мутант как раз должен был пройти между двумя деревьями, стоящими близко друг к другу, но что-то меня резко насторожило, да так, что сонливость разом слетела, словно легкая паутина, прилепившаяся к одежде по пути и сорванная ветром.
Паутина…
Вот оно что! Когда Хащщ всосал в себя свой могучий зевок, меж деревьями что-то дрогнуло. Слабо так, едва заметно. Будто солнечный блик, заплутавший в сосновых кронах, сверкнул в метре от хари мутанта.
Но блики не сверкают сами по себе. Зато они имеют свойство отражаться от поверхностей, способных их отражать.
– Стой! – заорал я.
Но было поздно.
Зевающая морда Хащща с растопыренными щупальцами впечаталась в натянутую между деревьями тончайшую паутину – и так и осталась в ней, прилипнув намертво, ибо та оказалась нереально крепкой. Мутант рванулся назад что есть силы, но не тут-то было. Практически прозрачная ловушка, сплетенная из тончайших нитей, держала намертво.
Сверху послышалось шуршание. Я поднял голову.
Ну твою ж дивизию…
К трепыхающейся добыче, цепляясь лапами сразу за обе сосны, меж которыми была натянута паутина, спускался паук-мутант. Здоровенная хреновина величиной с колесо самосвала и такая же толстая. Спина твари отливала сталью, отчего казалось, будто паук бронирован, словно танк.
Мне не привыкать, я всяких тварей на своем веку повидал. Поэтому, вскинув автомат, я принялся стрелять…
Без толку. Первые три патрона я потратил впустую – пули лишь чиркнули по панцирю твари, не причинив ей ни малейшего вреда. Зато паук притормозил, повернулся слегка в мою сторону – и плюнул.
Не знаю, каким чувством я почуял опасность и успел отскочить в сторону. Дерево, к которому я, стреляя, прислонился плечом для устойчивости, зашипело, словно живое. По нему расползлось черное, пузырящееся пятно, которое мгновенно растворило кору и выжгло в стволе большое, отвратительно воняющее дупло.
