Я вздохнула.
– О том, что меня ждет. Учеба и все такое.
– Почему бы не предоставить событиям развиваться самим по себе?
Его беспечности иногда можно было только позавидовать. И мне это в нем нравилось, но конкретную цель иметь все-таки не помешало бы.
– Была бы я хоть в чем-нибудь по-настоящему талантливой!
– Но у тебя есть талант. Ты классно играешь на рояле!
– Брось, это же просто бренчанье. Я имела в виду что-нибудь более полезное. Как у тебя. Или у мамы.
Моя мама была еще более знаменитой, чем папа. Она работала доцентом на кафедре физики и получила уже целую кучу разных международных премий. Когда-то давно ее выдающиеся умственные способности на долгое время выработали у меня непоколебимую уверенность в том, что я приемыш. Родители всегда утверждали обратное, но я не покупалась на их заверения, пока они в качестве доказательства не вытащили свидетельство о рождении и не увеличили парочку фотографий из родильной палаты. Они ткнули пальцем в мое имя на бирке, привязанной к ручке младенца, но и после этого я время от времени думала, что документы, возможно, поддельные. Особенно когда мне доводилось схлопотать очередную двойку по математике, а случалось такое довольно часто.
– Ну, например, – сказал Себастьяно, – у тебя зудит в затылке. Такого классного дарования больше ни у кого на свете нет.
– Ну да, – в досаде ответила я. – Этим, что ли, прикажешь на жизнь зарабатывать?
Себастьяно лукаво улыбнулся.
– Да найдешь ты еще себе прекрасную профессию. Сдай сначала спокойно все выпускные экзамены, а там посмотрим.
– Лучше не напоминай!
Мы дошли до дома Себастьяно. Он открыл дверь и втянул меня в подъезд, где, прижав к стене, целовал, пока я чуть не задохнулась.
– Срочно требовалось, – тяжело дыша, сказал он.
– Это зачем еще? – спросила я, на подгибающихся ногах поднимаясь по лестнице к его квартире.
– Чтобы переключить твои мысли на другой лад.
Ему это в любом случае удалось. А вечер еще только начался. На остаток дня и последовавшую за ним ночь выпускные экзамены мне стали абсолютно до лампочки.
Франкфурт, 2011 год
Через неделю моя жизнь выглядела совершенно по-другому. Я, ничего не соображая, сидела на экзамене по математике. Сначала я ломала голову над исследованием функции, а формулы выводиться почему-то никак не хотели. Матанализ был моим кошмаром, и в голове все время вертелось имя древнегреческой богини мести – Немезиды, видимо, по созвучию. В теории вероятностей тоже оставалось действовать только наугад. Результаты – а они все-таки были – показались мне странными, но лучше все равно не выходило. Время от времени мы обменивались полными отчаяния взглядами с Ванессой, которая сидела через три стола справа от меня и билась над теми же проблемами. Ненависть к математике мы разделяли с первых школьных дней, она, можно сказать, стала фундаментом нашей дружбы. Из-за нее мы даже синхронно остались на второй год.
С горем пополам все-таки осилив экзаменационную работу, я сдала ее с дурными предчувствиями. Мы с Ванессой вместе вышли из класса. В коридоре одноклассники обсуждали правильные ответы, и ни один из этих ответов не вызывал ощущения, что мы где-то встречались.
Мне нестерпимо хотелось заткнуть уши.
– Все, валим отсюда, – сказала Ванесса подавленным голосом. – И без того дерьмово. Позвонишь потом?
Я только молча кивнула. Быстро обняв меня на прощание, она пошла к своей машине, а я запрыгнула на велосипед.
Дома меня ждал папа с обедом. «Я специально для тебя приготовил запеканку из лапши, дитя мое». На этой неделе по дому дежурил он, потому что мама улетела на какой-то конгресс в Копенгаген. А папа в промежутках между раскопками читал лекции в университете и по меньшей мере столько же времени проводил дома, очень стараясь в отсутствие мамы хранить домашний очаг. В другой ситуации я бы очень радовалась возможности пообедать с ним вместе и поболтать, но сегодня настроения не было.
– Все так плохо? – сочувственно спросил он. – Что, ни одного задания не сделала?
– Сделала-то я все. Проблема в том, что я понятия не имею, есть ли там хоть один правильный ответ.
– Ну, тогда хоть что-нибудь ты точно решила правильно, – поспешил он утешить меня. – По теории вероятностей.
О вероятностях я ему много чего могла бы порассказать. Но о своих путешествиях во времени говорить родителям я не имела права. Об этом никто ничего не знал, даже Ванесса. Себастьяно внушил мне, что это тайное знание может оказаться для посторонних опасным. Сам он за все годы, что выполнял эту работу, еще ни разу никому ничего не рассказывал.
Чтобы доставить радость папе, я поклевала запеканки. После этого, скрывшись у себя в комнате, я заглянула в Facebook, немного поболтала по телефону с Ванессой и попыталась забыть про математику. Все-таки оба экзамена по профильным курсам – немецкому языку и биологии – прошли блестяще. Теперь все письменные работы я сдала, и для начала можно было выдохнуть. Больше всего на свете мне хотелось тотчас же опять улететь в Венецию. Если бы только это не было так разорительно! В прошлом году я начала давать уроки игры на фортепиано соседскому малышу и немного на этом зарабатывала, но больше чем на один полет в месяц денег не хватало. И билет нужно было бронировать заранее, иначе он стоил бы намного дороже. Себастьяно, подрабатывающий студент, получал тоже не золотые горы и постоянно мотаться во Франкфурт не мог.
Не успела я испытать острый прилив жалости к себе оттого, что очень хотела бы сейчас оказаться рядом с ним, а он так далеко, как зазвонил мой мобильник. Наверняка это Себастьяно! После каждого экзамена он звонил, чтобы узнать, как дела. Настроение тут же улучшилось. Но номера, высветившегося на экране, я никогда раньше не видела, хотя звонили из Венеции, как я определила по коду. Я поспешно нажала «ответить».
– Анна Берг.
– Анна, – эхом отозвалось в трубке. Голос был очень тихим и каким-то… слабым.
– Кто это? – встревоженно спросила я.
– Хосе. Анна, Себастьяно нужна твоя помощь.
Я с трудом понимала его.
– Что с ним случилось? – крикнула я в испуге. – Где он?
– В Париже.
– В Париже? Что он там делает?
– Он получил задание… сел во времени на мель… плотно застрял…
От ужаса iPhone чуть не выпал у меня из рук.
– В Париже? Но ведь обычно-то он всегда в Венеции!
– Спецоперация, – последовал тихий ответ. Голос Хосе становился все слабее.
– Хосе? Что с тобой? Ты болен? Что мне нужно делать? Скажи, что мне делать!
– Помочь ему.
– Да!!! – завопила я. – С радостью! Мне только нужно знать, где он! То есть, я хочу сказать… когда?! А что случилось с тобой?
