Стив сказал:
– Ты думаешь, Люси знает его имя?
– Если только он существует в природе.
– Предположим, существует.
– Возможно, только кличку. И нам она его не назовет. Если он существует, нам придется искать его самим.
– Я не знаю никого в отделе организованной преступности. А ты?
– Ну… так. Не близко.
Я не могла больше усидеть на месте – приманка, маячившая перед моими глазами, была слишком аппетитна. Я запихнула в рот остатки сэндвича, смяла оберточную бумагу и, перегнувшись через Стива, сунула ее в урну.
– Сейчас об этом рано волноваться. Сперва давай побеседуем с Рори Феллоном. А уж в зависимости от того, чем эта беседа закончится, будем думать, стоит ли заниматься всем остальным. Пока что…
Боковым зрением уловив какое-то движение, я быстро развернулась, но это был лишь парень из «Теско», торопившийся обратно – раскладывать товар по полкам после того, как принял дозу никотина. Он оглянулся на нас, но я наставила на него указательный палец, и он сорвался на бег.
Работая над делом, я становлюсь дерганой, как, наверное, сказал бы О’Келли, или готовой к бою, как это называю я. Такое происходит не только со мной. Многие детективы ведут себя точно так же. Это сродни инстинкту. Когда выслеживаешь большого хищника, то даже если сознаешь, что ты охотник, а не добыча и что преследуемый, едва завидев тебя, обмочится со страху, твой уровень боеготовности поднимается до оранжевой отметки и остается там до конца охоты. У меня уже были неприятности из-за того, что я слишком поздно приходила в это состояние.
– Пока что голосую за то, чтобы не распространяться на эту тему, – сказала я.
– Не говорить Бреслину.
– Не говорить никому. Если выяснится, что все это чушь, мы станем ходячим анекдотом. Два идиота, которые решили погоняться за страшными бандитами, потому что им надоело распутывать бытовуху. На данный момент все существует только в нашем воображении. Не нужно кричать об этом, пока у нас на руках не будет веских доказательств. Сейчас все, что должны знать окружающие о нашей беседе с Люси, – это что Рори выглядит милым парнем. Точка.
– Заметано, – торопливо согласился Стив.
– Ах вот оно что! – Внезапно я сообразила, что к чему. – Поэтому ты не хотел оформлять наш разговор официально. Маленький хитрый сукин сын!
– Как я и сказал, – ухмыльнулся Стив, срывая с себя слюнявчик, – у меня не только милое личико.
Динозавровый пацан наконец-то навернулся с самоката и теперь сидел на дорожке, пытаясь выдавить из себя всхлип понатуральнее. Мы обогнули его и направились к выходу из парка. Я звонила практикантам, чтобы попросить привезти Феллона, когда мой взгляд упал на пластиковый пакет и я поняла, что же оттуда высовывается. Это была дохлая кошка. Мокрая блестящая шерсть облепила голову, в широко раскрытой пасти с острыми клыками навсегда застыл яростный крик.
3
Отдел пробуждался к жизни. Принтер печатал, чей-то телефон звонил, жалюзи открыты в попытке поймать хоть немного дистрофичных солнечных лучей. В комнате пахло полудюжиной разных ланчей, гелем для душа, потом, отоплением и напряженной работой. О’Горман, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на стол, хрустел чипсами и одновременно пытался докричаться до Кинга – насчет сличения чего-то с чем-то. Кинг читал протокол допроса и невпопад откликался на вопли О’Гормана, бормоча «ага». Винтерс и Хейли спорили о каком-то свидетеле, которого Хейли хочет потрясти, а Винтерс считает это пустой тратой времени. Квингли с отрешенным выражением на помятом лице рылся в картотеке, с шумом выдвигая и задвигая ящики. За столом, рядом с картотекой, сгорбился Маккэнн. Перекладывал бумажки и вздрагивал от всякого шума. Выглядел как с большого перепоя, но он всегда так выглядит – из-за мешков под глазами и хронической небритости. О’Нил прижимал телефон к одному уху, другое заткнув пальцем. Рядом с нашими столами стояла парочка каких-то парней, должно быть практиканты, они пытались одновременно выглядеть естественно, никому не мешать и смеяться над дурацкой историей, которую рассказывал им Роше. Бедолаги надеются, что он их запомнит и позовет, когда ему понадобятся чернорабочие.
Бреслина не видно, но его пальто висело на спинке стула. Наверное, хлопочет насчет штаба, проклиная ту минуту, когда его прикомандировали к такой, как я. Меня это не волновало. Бреслин слишком давно играет в наши игры, чтобы делать гадости, когда это ему не выгодно.
Когда мы со Стивом вошли, несколько человек обернулись и тут же продолжили заниматься своими делами. Никто не крикнул «привет». От нас приветствия тоже никто не дождался. Мы направились к нашим столам и практикантам. Оказавшись в общей комнате отдела, я обычно перемещаюсь быстрым и размашистым шагом, чтобы победить желание красться на цыпочках и смотреть под ноги – вдруг кто-нибудь встретит меня подножкой. Пока такого не случалось, но, по-моему, это только вопрос времени.
– Привет.
Я кивнула практикантам, которые, увидев меня, вытянулись и изобразили озабоченность. Оба примерно нашего возраста, начинающий лысеть качок и рыхлый блондин, безуспешно пытающийся отпустить усы.
– Я Конвей, это – Моран. Вы все сделали?
– Стэнтон, – представился качок и шутовски отдал честь.
– Дэйзи, – сказал толстяк. – Да. Мы привезли Рори Феллона. Он ждет вас.
– Не повезло пацану, – провякал Роше из своего угла, пропахшего дешевым одеколоном и вчерашним кофе, пролитым на клавиатуру.
Роше – здоровенный бугай, голова посажена прямо на плечи. На эту работу он пошел, потому что у него встает, только когда он запугает кого-то до истерики, но мудак точно знает, когда это свое чудесное умение нужно держать на цепи, а когда дать ему волю. Это позволяет ему добиваться успеха.
– Может, я пойду к нему и скажу, чтобы он сам оторвал себе яйца? И вам, и себе сэкономит время.
– Роше, я же не виновата, что мой процент раскрываемости выше, чем у тебя, – ответила я. – Это потому, что ты отмороженный. Научись жить с этим.
Практиканты явно удивились, хотя виду старались не подать. Роше одарил меня своим бычьим взглядом, но я не потрудилась заметить его.
– Так что там с Рори? – спросила я, бросая сумку на стул.
– Двадцать девять лет. Владелец книжного магазина в Раннелах, – отрапортовал толстяк. – Живет прямо над магазином.
– Живет один?
– Да. Один.
А вот это неудачно. Сосед по квартире мог бы стать не только славным свидетелем, но и отличным кандидатом на звонившего нам человека.
Стив поинтересовался:
– За время вашего наблюдения за домом произошло что-то, о чем нам следовало бы знать?
Парни переглянулись.
– Не особо, – ответил качок. – Отдернул шторы около десяти утра, еще в пижаме. Больше никаких визуальных контактов. Когда мы зашли за ним, он был уже одет, но без ботинок, не похоже, чтобы собирался куда-то.
