Удар левого илка Лисандра отразила щитом. К удивлению Эдиона, илк не устоял и распластался на снегу. Рыча, Лисандра метнулась к правому, взмахнула мечом и располосовала ему живот.
Хлынула черная кровь. От воплей илка у Эдиона зазвенело в ушах. Раненая тварь повалилась на снег, зажимая окровавленное брюхо.
Эдион побежал быстрее. До Лисандры оставалось локтей десять. Никто не загораживал ему путь.
Правый илк выбыл из сражения. А вот левый очухался и собирался снова царапнуть Лисандру по ногам. Она приготовилась отбить его атаку. В это время Эдион метнул Меч Оринфа.
Лисандра пятилась, прикрываясь щитом. Меч она выронила. Когти илка едва коснулись ее ног, когда меч Эдиона пробил илку череп.
Лисандра упала на снег, крича от боли. Подбежавший Эдион поднял ее одной рукой. Другой вытащил меч из головы илка и несколько раз ударил по жилистой шее твари.
Голова илка скатилась в грязный снег. Второго затоптали моратские солдаты, остановившиеся поглазеть на королеву и ее главнокомандующего. Еще немного – и то, что не успели сделать илки, докончат одержимые валгами солдаты.
Из-за спины Эдиона выскочили террасенские воины и ринулись на противников. Передовые цепи восстанавливались, но Эдиону было некогда отдавать команды солдатам, пристыженным и воодушевленным примером королевы. Он торопился оттащить Лисандру подальше от передовой.
Нужно как можно скорее удалить яд из ее раны. Вот только где в этом хаосе найдешь лекаря? Дорога каждая секунда. Через несколько минут яд доберется до сердца.
Лисандра спотыкалась и стонала на каждом шагу.
Перекинув щит за спину, Эдион взвалил Лисандру на плечо. Мельком взглянул на ее поврежденную ногу. Кожа была основательно содрана, и… все. Никаких следов зеленоватой слизи.
Видно, боги услышали его мольбы и явили свое милосердие как могли. Прежде чем добраться до Лисандры, илк успел растратить весь яд на других жертв.
Но она потеряла много крови… Эдион зажал окровавленную рану. Лисандра опять застонала.
Эдион обвел глазами перестраивавшуюся армию. Лекарей всегда можно было отличить по белым вымпелам на шлемах. Как назло, никого. Он повернулся в сторону передовой. Вдруг отыщется фэйский воин, умеющий исцелять раны? И вдруг в нем осталась капля магической силы, необходимой для этого?
Увиденное заставило Эдиона на мгновение забыть о раненой. На горизонте появились… Железнозубые ведьмы. Несколько дюжин верхом на драконах. Но драконы не летели, а шли по снегу, волоча за собой громадную каменную башню на колесах. В сравнении с нею осадные башни казались игрушечными.
Это была ведьмина башня.
Эдион прикинул высоту – триста с лишним локтей. Башня стояла на площадке, устройство которой ему было не разглядеть из-за неровностей местности. Впряженные драконы тянули сооружение по равнине. Еще с десяток драконов кружили над башней – ведьмы охраняли свое чудовище с воздуха. Черный камень ее стен был не чем иным, как Камнем Вэрда. На каждом этаже виднелись ряды узких окон.
Нет, не окон. Отверстия предназначались для излияния силы зеркал, которыми башня была покрыта изнутри. Все так, как рассказывала Манона Черноклювая. Зеркала поворачивались на любой угол и направлялись на что угодно.
Требовался лишь источник силы, которую зеркала многократно умножат и отправят во внешний мир.
Боги милосердные!
– Отступайте! – крикнул Эдион солдатам, торопящимся на передовую. – Отступайте!
Острое фэйское зрение позволяло Эдиону разглядеть верхний этаж башни, представлявший собой полуоткрытую площадку. Ведьмы в темных одеждах вокруг большого вогнутого зеркала, направленного в полое внутреннее пространство башни. Для этого в середине площадки было вырезано круглое отверстие.
Эдион бросился бежать прочь, унося на себе Лисандру.
– Все назад!
Солдаты тоже заметили приближающуюся башню. Возможно, удивились: зачем тащить такую громадину, когда в поле нечего осаждать? Возможно, догадались, что башню тащат для другой цели. Но приказ Эдиона они поняли достаточно четко. Тем более он и сам убегал, унося на плече, как они думали, Аэлину.
Манона, которая рассказала им об этом устройстве, не знала, на какое расстояние способна ведьмина башня посылать накопленный заряд темной магии.
В этом поле не спрячешься. Никаких оврагов, куда можно свалиться вместе с Лисандрой, рассчитывая, что заряд пронесется мимо. Ничего, кроме снежных просторов и отчаявшихся солдат.
– Отступайте! – во всю мощь легких заорал Эдион.
Он оглянулся на башню. Ведьмы на верхней площадке расступились, пропуская одну, в черном плаще. Ее светлые волосы рассыпались по плечам.
Вокруг ведьмы вспыхнул черный свет. Ведьма подняла руки над головой, призывая силу. Эдион знал, как называется этот ритуал.
Выплеск.
Манона Черноклювая рассказывала им о единственной магии, доступной Железнозубым ведьмам. Выплеск – это ритуал призывания силы темной богини, дабы сжечь и сокрушить все и всех вокруг. Ведьма, совершающая ритуал, тоже погибает.
Темная сила нарастала, зловещим коконом обволакивая ведьму. Потом ведьма подошла к круглому отверстию и не то прыгнула, не то сошла вниз.
Эдион бежал не останавливаясь. Иного выбора у него не было, поскольку ведьма сейчас опускалась в зеркальные недра башни и множество зеркал принимали и умножали ее темную силу.
Окружающий мир вздрогнул.
Эдион сбросил Лисандру в грязный снег и сам упал на нее, словно это могло уберечь оборотня от гудящей силы, что извергалась из каменной башни.
Мгновение назад Эдион видел сражающийся левый фланг террасенской армии. Они отступали, как и прежде, но с боем… Еще через мгновение волна черного света накрыла четыре тысячи террасенских солдат.
Когда мрак рассеялся, на снегу не осталось ничего, кроме пепла и кусков сплющенного, вывороченного металла.
Глава 48
Удар, нанесенный армией хагана по моратским отрядам, был настолько ощутимым, что костяные барабаны замолчали. Это еще не означало сокрушительного поражения Мората, но Шаолу стало легче дышать. Даже хромота уменьшилась, когда он шел к просторному походному шатру принцессы Хасары. Ее сульде стояло у входа. Ветер, дувший с озера, теребил волосы коня чалой масти, прикрепленные к древку дарганского копья. Рядом с копьем сестры в стылую глину было воткнуто копье Сартака. А рядом…
Опираясь на трость, Шаол остановился возле черного копья, соседствовавшего с копьем Сартака. Конские волосы у древка тоже были черными и, невзирая на их возраст, не потеряли блеска. Черное сульде не указывало на присутствие детей хагана и не было знаком их дарганского наследия. Оно символизировало человека, которому служили и его дети, и воины, которыми они командовали. Шаол вспомнил название этого сульде: Черный Волос. Сартак рассказывал Несарине, что Белый Волос выставляют в дни мира, а с Черным Волосом идут на войну.
