– Ты… вернулась в свое тело, – пояснил Эдион, заметив ее распахнутые глаза. – Пока целитель возился с твоей ногой. Наверное, боль… Это и стало причиной возвращения.
Лисандру охватил ужас. В ушах зазвенело. К горлу подступила тошнота.
– Много было тех, кто… видел?
Это были ее первые слова после пробуждения. Каждое слово обжигало ей пересохший рот.
– Не волнуйся.
– Они знают? – спросила она, залпом проглотив воду. – Все?
Эдион медленно кивнул.
– Что ты им рассказал… про Аэлину?
– То, что она с Рованом и несколькими спутниками отправилась на поиски. Поиски эти окружены завесой предельной секретности. Королева даже запретила упоминать о них без крайней надобности.
– А солдаты…
– Не волнуйся, – повторил Эдион, но Лисандра видела, как напряглось его лицо.
Террасенская армия откликнулась на призыв королевы. Откликнулись союзники Аэлины. И оказалось, что их столько времени дурачили. С ними была поддельная Огненосица, не имеющая огненного могущества и потому неспособная защитить их от теснящей вражеской армии.
– Я прошу прощения, – прошептала Лисандра.
Эдион забрал у нее пустую чашку, потом осторожно сжал ее руку:
– Это я прошу у тебя прощения, Лисандра. За все, на что тебя толкал. – Его кадык снова дернулся. – Когда я увидел, как ты устремилась на илков…
«Никчемная… лживая сука». Прежние слова Эдиона, неизменно бросаемые ей в гневе или раздражении, вытянули Лисандру из пелены боли. Ее сознание прояснилось.
– Ты это сделала ради Террасена. Ради Аэлины. Боги свидетели, ты была готова умереть за это.
– Готова, – с необычной холодностью ответила Лисандра.
Она выдернула свою руку из руки Эдиона, заставив его удивленно моргнуть. От раненой ноги по телу поднимались волны боли, однако Лисандра сумела сесть и посмотреть Эдиону в глаза.
– Надо мною столько лет издевались и унижали всеми мыслимыми и немыслимыми способами, – дрожащим голосом начала Лисандра. Голос дрожал не от страха, а от внутреннего напора, добавлявшего огня к ее пылающей ране. – Но я никогда не чувствовала себя настолько униженной, как в тот вечер, когда ты вышвырнул меня на снег. Когда в присутствии наших друзей и союзников назвал лживой сукой. Никогда. – Слезы жгли Лисандре глаза, лишь усиливая ненависть. – Когда-то меня заставляли пресмыкаться перед мужчинами. Я думала, те времена навсегда окончились. Все эти месяцы я почти пресмыкалась перед тобою. Неужели мне нужно было оказаться на грани гибели, чтобы до тебя дошло, какой же ты редкостный придурок? Неужели только перед лицом смерти ты снова разглядел во мне человека?
Эдион не пытался прятать раскаяние. Ремесло куртизанки научило Лисандру безошибочно читать по мужским лицам. Она знала: все, что сейчас отражалось на лице Эдиона, – правда. Он искренне раскаивался за содеянное, но стереть свои прежние слова и поступки не мог.
Лисандра приложила руку к груди, где билось ее истерзанное сердце:
– Я думала, что с тобой нашла счастье. До этого единственным светлым пятном в моей жизни был Сэльв. После всей грязи и мерзости я думала, что боги наконец мне улыбнулись. Я хотела идти вместе с тобой. Просьба Аэлины никак не повлияла на мои чувства к тебе. Я никогда не считала ее просьбу тяжким грузом, поскольку будущую жизнь все равно представляла только с тобой.
Лисандра не пыталась вытирать слезы, катившиеся по щекам.
– А ты вышвырнул меня на снег.
Эдион встал на колени. Потянулся к ее руке:
– Лисандра, я ни на мгновение не перестану корить себя за сказанное и сделанное. Я ничего не забуду. И не перестану себя ненавидеть. Я очень…
– Не надо! – Лисандра опять выдернула руку. – Не надо стоять передо мной на коленях. Не трать усилия. – Она указала на выход. – Мне больше нечего сказать. Да и тебе тоже.
Лицо Эдиона вновь исказилось гримасой душевной боли, но Лисандра внутренне загородилась от этого зрелища. Она заморозила все чувства и просто смотрела, как он встает и тихо стонет, будто его могучее тело терзала боль.
Минуту или две Эдион молча смотрел на нее. Потом сказал:
– Все обещания, которые я давал тебе на берегу Бухты Черепов, остаются в силе.
Сказав это, он ушел.
У Эдиона хватало причин для ненависти к самому себе. Эта ненависть не утихала в нем годами. Но смотреть на слезы Лисандры и знать, что она плачет из-за него… Никогда еще Эдион не чувствовал себя таким мерзавцем.
Он едва слышал голоса и крики солдат, сновавших между наспех поставленными шатрами. Метель не утихала. Скольких раненых они недосчитаются завтра утром?
Воспользовавшись своим положением, Эдион приставил к Лисандре лучшего из оставшихся лекарей. И все равно этого было мало. Никто из армейских лекарей не владел магией. Пусть раны и заживали на Лисандре, как на призрачном леопарде, раненую ногу пришлось зашивать, а после – постоянно менять бинты. Хвала богам, рана быстро затянулась и обошлось без воспаления.
Не всем раненым так повезло. У других раны начинали гнить или воспалялись. Зараженная кровь неслась по жилам… Каждое утро в снегу оставалось все больше тел. Долбить могилы в мерзлой земле у отступающей армии не было времени. Его не хватало даже на сожжение мертвецов.
«Пища для Эравановых чудовищ», – ворчали солдаты, присыпая тела снегом. Бесплатное угощение врагам.
Эдион решительно пресекал эти разговоры наряду со всякими перешептываниями о бегстве и поражении террасенской армии. Ко времени сегодняшнего привала добрая треть солдат, в том числе и легион Беспощадных, имели разные задания и поручения. Их цель была очевидна: после дневного перехода так измотать солдат, чтобы у тех уже не оставалось сил ворчать и сетовать.
Эдион шел к своему шатру, стоящему не слишком далеко от лекарских. Каждый был набит под завязку. Отдельный шатер для Лисандры – еще одна привилегия, ради которой он употребил власть главнокомандующего.
Шатер Эдиона был невелик. Зачем ставить большой, если через несколько часов они снимутся с места и продолжат отступление? Невдалеке кто-то грелся у костра.
Эдион замедлил шаги и теперь шел крадучись.
Среди других у костра сидел Рен. Тот поднялся на ноги. Лицо Ручейника-младшего скрывалось под капюшоном, но от Эдиона не ускользнуло, что его соратник чем-то взбудоражен. Разглядев лицо второго, Эдион едва удержался, чтобы не выругаться.
– Дарро, – буркнул он, даже не поздоровавшись. – Я-то думал, вы уже давно в Оринфе.
Террасенский сановник, закутанный в меха, не улыбнулся.
– Я решил лично вручить послание. А то мои доверенные гонцы с недавних пор стали служить нескольким господам.
Получается, старый проныра знал и как Лисандра играла роль Аэлины, и как Нокс Оэн помог армии уйти из-под носа Дарро.
