– Я люблю тебя, – повторил он и стал снимать руки с ее талии.
Элида хлопнула его по запястью. Ее ногти вонзились ему в кожу, будто когти свирепой рукки.
– Нет!
В голосе уже не было слез – лишь стальная решимость.
– Нет! – повторила Элида голосом правительницы Перранта.
Лоркан пробовал убрать руку, но Элида держала мертвой хваткой. Если теперь он свалится с лошади, то потянет за собой и ее.
Вместе. Они или вместе спасутся, или вместе погибнут.
– Элида…
Но она снова пришпорила лошадь. Вдавила каблуки сапог во взмыленные лошадиные бока и закричала:
– Фараша, лети!
Хрустнули поводья, угрожая лопнуть.
– Лети, лети, лети!
И Фараша действительно полетела. Быстрее ветра. Быстрее смерти, словно бог, создавший эту черную кобылу, вдохнул в нее собственную силу.
Фараша нагнала спасающихся дарганских конников. Пронеслась мимо усталых лошадей и испуганных всадников, держа путь к воротам крепости. Ее могучее сердце ни разу не сбилось, хотя Лоркан знал, что оно может не выдержать такой скачки.
До ворот оставалось треть лиги, когда земля содрогнулась от оглушительного треска. Эхо, ткнувшееся в окрестные горы, многократно повторило страшный звук.
Дамба прорвалась, и ни Лоркан, ни бесстрашная Фараша не могли изменить случившееся.
Рован молился за оставшихся на равнине. Когда дамбу прорвет, их смоет без следа. Ириана в нескольких шагах от него тоже молилась. Ее молитвы были обращены к Сильбе – богине блаженной смерти: «Да будет их конец быстрым и безболезненным».
Стена воды высотой с гору обрушится на Аньель и равнину, словно мстя за тысячелетний плен.
– Им не доскакать, – прошипел Фенрис, следя за Фарашей, несущей на себе Элиду и Лоркана.
Они были совсем близко, но через какие-то секунды волна их нагонит.
Рован заставил себя остаться на парапете, чтобы быть свидетелем последних мгновений храброй маленькой Элиды и его бывшего командира. Только так он мог отдать им последний долг. Их историю он расскажет всем, кто встретится на его пути, чтобы память об Элиде и Лоркане жила.
Гул приближающейся волны делался все оглушительнее, хотя расстояние до крепости еще оставалось значительным.
Элида и Лоркан продолжали мчаться к крепости, обгоняя дарганских конников.
Рован вдруг забеспокоился: а достаточно ли высоко находятся он и его спутники, чтобы уцелеть? Он быстро оглядел парапет, решая, не сказать ли Аэлине и остальным, чтобы поднялись повыше.
Аэлины рядом не было. Не было ее и на парапете.
У Рована остановилось сердце. Оно просто перестало биться, когда красно-коричневая рукка выпорхнула из небес и понеслась к центру равнины. То была Аркаса, рукка Борты. А в птичьих когтях раскачивалась золотоволосая женщина.
Аэлина. Аэлина летела…
Аркаса снизилась, разжала когти. Аэлина упала и покатилась по земле. Потом встала на ноги. Прямо на пути у волны.
– Боги! – выдохнул Фенрис, тоже увидевший Аэлину.
Вскоре ее увидели все. Королеву на равнине, куда двигалась громадная стена воды.
Камни в стенах крепости задрожали. Рован уперся рукой в парапет. Аэлина подняла руки над головой. Ему доводилось испытывать страх, но такой, как сейчас, – никогда.
Вокруг Аэлины возник огненный столб. Потянулся вверх, увлекая за собой ее волосы.
Волна с грохотом неслась к ней и армии у нее за спиной.
Но сотрясения крепости были вызваны не приближающейся волной. От Аэлины по земле потянулась паутина трещин.
– Горячие источники, – прошептал Шаол. – Долина пронизана ими. Их жилы уходят глубоко в землю.
В пылающее сердце мира.
Крепость вновь содрогнулась, причем сильнее.
Столб огня ушел внутрь Аэлины. Она вытянула руку с сомкнутым кулаком, словно ее рука могла остановить волну.
И тогда Рован понял. Через связующую нить или через их с Аэлиной «карранам», но он понял.
– Три месяца, – тихо сказал он.
Вокруг молчали.
– Три месяца, – повторил Рован, ощущая слабость в ногах. – Целых три месяца она погружалась в глубины своей магической силы.
Каждый день в плену Маэвы, закованная в железо, Аэлина погружалась все дальше. Вот чем объяснялись странности ее первых дней на свободе. Она не прерывала погружения и потом. Аэлина собирала всю силу своей магии. Не для Замка, не для Эравана.
Для нанесения смертельного удара по Маэве.
В свое время даже несколько недель погружения вглубь магии предельно измотали Аэлину. А тут три месяца…
Боги милосердные, если им знакомо такое слово, как «милосердие».
И когда ее огонь соприкоснулся с громадой воды, достигшей равнины, когда две стихии столкнулись…
– Ложись! – во всю мощь легких закричал Рован. – Все ложитесь, быстро!
Его спутники послушно улеглись на каменный пол. Все, кто слышали этот призыв, тоже.
Рован нырнул в глубины своей магии. Жестко, напористо, собирая то, что осталось после сегодняшней битвы.
Элида и Лоркан были все еще далеко от крепости. Тысячи солдат – и того дальше. Это расстояние водная стена одолеет за несколько мгновений.
Аэлина разжала пальцы. Из ее ладони вырвалось яростное темно-синее пламя. Волна огня, которая была выше, нежели стена воды, расходилась вширь.
Водная стена ударилась об огненную. И там, где они встретились, где тысяча лет в плену у дамбы схлестнулась с тремя месяцами плена у Маэвы, мир взорвался.
Равнину заволокло раскаленным паром, способным расплавить мясо на костях и сами кости.
Рован направил всю магическую силу, что у него оставалась, на стену пара. Ветер, созданный им, понес пар в сторону озера и гор.
Но вода прибывала, прорываясь сквозь пламя, а оно оставалось на прежнем месте.
Силу, предназначавшуюся для смертельного удара по Маэве, Аэлина употребила на спасение армии, которая могла спасти Террасен. На спасение десятков тысяч жизней.
Рован скрипел зубами, чувствуя, что надолго его не хватит. Полное истощение было совсем близко.
Вода не оставляла попыток пробить стену пламени.
Рован не видел, удалось ли Лоркану и Элиде достичь ворот крепости. Не видел он и остановившихся солдат и конников, глазеющих с разинутым ртом на поединок воды и огня.
– Иметь такую силу – вовсе не благословение, – пробурчала Хасара, поднимаясь на ноги.
– Расскажи это своим солдатам, – огрызнулся Фенрис и тоже встал.
