Из сундуков на чердаках вынимались сложенные плащи. Из кладовок, а то и из-под кроватей, доставались метлы. Иные были оправлены в золото и серебро, а иные – связаны обычной бечевкой.
Из тайников под половицами и на сеновалах извлекались древние красивые мечи. Их металл ярко блестел, словно мечи изготовили только вчера. Но тот город, где их ковали, уже несколько веков лежал в развалинах.
– Ведьмы, – опасливо перешептывались односельчане.
Мужья лишь очумело смотрели, как их жены в развевающихся красных плащах взмывали ввысь.
– Получается, они жили среди нас, а мы ничего не знали?
От деревни к деревне, где очаги никогда полностью не гасли, вспыхивало ответное пламя. И всегда кто-то отправлялся на поиск следующего очага, следующего бастиона крошанок.
– Что ж это творится? Среди нас жили ведьмы – и теперь они летят на войну!
Ничего не объясняя, ведьмы прощались с семьями, иногда едва успев поцеловать спящих малышей, и исчезали в звездной ночи.
Лига за лигой разносился по миру неумолчный призыв, и вечное пламя переходило от очага к очагу.
– Летим, летим, летим! – кричали ведьмы. – За королевой! На войну!
Сквозь метели и ветры, вопреки опасностям крошанки летели на войну.
Глава 66
Аэлина проснулась от запаха сосновой хвои и снега. «Я дома», – подумала она. Пока не в Террасене, но в каком-то смысле, если Рован находился рядом, она всегда была дома.
Справа спал Рован. Спал крепко, по-настоящему, о чем свидетельствовало его ровное, спокойное дыхание. Его рука и во сне обнимала Аэлину, даря ощущение приятной тяжести. По каменному потолку разливался тусклый дневной свет.
Утро. А может, пасмурный день. Из коридора доносились обрывки разговоров и прочие звуки. Аэлина принялась складывать их по кусочкам, словно разбитое зеркало, дабы получить цельную картину окружающего мира.
После сражения прошло три дня. До Аньеля добралась вторая часть армии, возглавляемая принцем Кашаном, третьим по старшинству сыном хагана.
Эта новость окончательно пробудила Аэлину. Она легонько коснулась руки Рована, желая проверить, насколько крепко он спит. Во сне, отпустив напряжение, Рован всегда выглядел моложе. Они проспали три дня, полностью выпав из окружающего мира. Для обладающих магической силой – время крайне опасное. После мощного магического выплеска тело нуждалось в глубоком восстанавливающем сне. Настолько глубоком, что обладающий магическими способностями исчезал из реальности, делаясь очень уязвимым.
Из тех же обрывков разговоров Аэлина узнала, что снаружи у двери сидит Гарель в обличье горного льва. Люди проходили на цыпочках, пугливо шепча: «Какой большущий страшный кот». Им и невдомек было, что фэйские уши «кота» улавливали каждое слово.
Аэлина провела по шву на рукаве мужа, наслаждаясь ощущением его мускулистой руки. Она чувствовала себя вполне отдохнувшей. Голова была ясной. Ее состояние напоминало первый глоток ледяного воздуха зимним утром.
Пока они спали, она ни разу не проснулась от кошмаров. Пусть и небольшая, но радость. Аэлина сглотнула пересохшим горлом. И снова в голову полезли вопросы. Что в ее пленении было настоящим, а что Маэва лишь пыталась ей внушить? Так ли важно, принадлежала ее боль реальности или являлась плодом воображения?
Усилием воли Аэлина оборвала поток мыслей. Главное – она вырвалась из плена, вырвалась из когтей Маэвы и Кэрна. Копаться во внутренних обломках она будет потом. Достаточно того, что к ней вернулась ясность сознания, хотя выплеск магической силы и нанесение мощного удара она намеревалась произвести совсем в другом месте.
Аэлина повернулась к Ровану. Сон всегда смягчал его суровые черты. Пока они спали, кто-то обмыл их лица от крови и грязи.
Словно почувствовав ее внимание, а может, просто ощутив ее руку у себя на руке, Рован приоткрыл глаза. Оглядев Аэлину с головы до пят и убедившись, что она не пострадала, он встретился с нею взглядом и пробормотал:
– Зрелище, однако.
– Ты, принц, устроил зрелище не хуже моего. – Она похлопала мужа по руке.
Он улыбнулся, морща узор татуировки:
– Это внушительное проявление твоей силы – последний магический сюрприз? Или нам ожидать новых?
Аэлина думала, рассказать ему сейчас или подождать.
«Возможно», – ответила она по связующей нити.
Рован сбросил одеяло и сел: «Будет ли новый сюрприз таким, что у меня сердце остановится?»
Аэлина хмыкнула, подперла голову кулаком и принялась водить пальцем по шершавой поверхности одеяла.
– Прежде чем отплыть из вендалинской гавани, я отправила письмо.
– Эдиону, – кивнул Рован.
– Да, Эдиону, – сказала Аэлина, но так, чтобы слышал Гарель. – И еще двоим: твоему дяде и Эссаре.
– И о чем же ты им написала?
– О том, что действительно находилась в плену у Маэвы и что она случайно или намеренно проболталась о своих гнусных замыслах.
Рован затих.
– И какова была цель твоих посланий дяде и Эссаре?
– Я убеждала их распустить армию Маэвы, поднять восстание в Доранелле и сбросить Маэву с трона. Вот такие пустяки, – ответила Аэлина, разглядывая ногти.
Несколько мгновений Рован просто смотрел, затем рука привычно потянулась к подбородку.
– Думаешь, твои письма способны поднять восстание?
– Я написала их в сильных выражениях.
– И что это за гнусные замыслы? – с нескрываемым любопытством спросил Рован.
– Желание завоевать мир. Полное равнодушие к жизням фэйцев, которые могут погибнуть на войне, зато определенный интерес к валгским штучкам. Я даже намекнула, что Маэва и сама может быть валгского происхождения, а фэйское тело – просто личина.
Рован поежился.
– Тогда это было лишь моей догадкой, – пожала плечами Аэлина. – Но лучшая ложь всегда бывает перемешана с правдой.
– Заподозрить Маэву в валгском происхождении – это немыслимая ложь даже для тебя, хотя и оказавшаяся правдой.
– Вот и посмотрим, дадут ли мои письма какой-то результат.
– Если дадут, если в Доранелле вспыхнет мятеж и армия обратится против Маэвы… – Рован покачал головой, тихо засмеявшись. – Одним серьезным противником меньше.
– Я выстраиваю стратегию, облекаю ее в такую грандиозную ложь, и это вся похвала, какую я слышу от мужа?
Рован щелкнул ее по носу:
– Ты услышишь от меня такую же грандиозную похвалу, если армия Маэвы вообще не появится в Террасене. А до этого нужно готовиться к ее появлению и считать его весьма вероятным.
Аэлина нахмурилась.
