– У Эссары не ахти сколько власти, – пояснил Рован. – Мой дядя не очень-то захочет рисковать. Вот Энда и Селиана – другое дело. Для них свергнуть Маэву… Это потрясло бы Доранеллу до самых основ, но они на такое решатся. Конечно, если вернутся живыми с войны.
– Как они поступят – это их выбор, – сказала Аэлина, слушая урчание пустого желудка. – Я лишь представила им факты.
Тщательно изложенные факты вперемешку с полудогадками. Если говорить честно, полнейшая авантюра.
– Так… О попытках свергнуть Маэву я теперь знаю. А есть еще какие-нибудь сюрпризы, о которых мне тоже стоит знать? – усмехнулся Рован.
Улыбка на лице Аэлины погасла. Она легла на спину. Рован тоже лег.
– Нет больше никаких сюрпризов, – вздохнула Аэлина. Поймав недоверчивый взгляд мужа, она добавила: – Считай, что я клянусь своим троном. Больше ничего.
– Уж не знаю, радоваться ли мне, – выдохнул Рован, и удивление в его глазах погасло.
– Ты знаешь все, что известно мне. Все карты нынче выложены на стол, принц.
Да, он знал об армиях, что уже собрались и еще собирались, о Замке и прочем.
– А ты могла бы это повторить? Еще раз собрать столько магической силы?
– Вряд ли такое получится. Для этого нужно… побывать в заточении. В окружении железа.
Лицо Рована помрачнело. Он повернулся на бок, подперев голову:
– Такого я еще никогда не видел.
– И не увидишь.
Аэлина говорила правду.
– Если ради такого выплеска магии нужно было столько выдержать и выстрадать, тогда я рад, что он не повторится.
Путешествуя по телу Рована, рука Аэлины наткнулась на шрам выше колена.
– Странно. Связующая нить ничего не сообщила мне об этой ране, – сказала она, ощупывая кромку свежего боевого «трофея».
Она поймала пристальный взгляд мужа и спросила уже по связующей нити: «Неужели Маэве удалось частично разрушить нашу связующую нить?»
– Нет, – выдохнул Рован и откинул ее волосы, лезущие на лоб. – Как я убедился, связующая нить сообщает только о самых серьезных ранах.
Аэлина дотронулась до места на его плече, куда несколько месяцев назад угодила стрела Астерины Черноклювой. В тот момент она поняла, что Рован – ее истинная пара.
– Потому я ничего не знал о происходящем с тобой на берегу, – хрипло пояснил Рован.
Истязание плетью, каким бы жестоким и невыносимым оно ни было, не привело Аэлину на грань смерти. Только в железный гроб.
– Если ты сейчас начнешь топить меня в своем чувстве вины… – огрызнулась она.
– Все эти месяцы нам обоим с избытком хватало трудностей.
Едва взглянув на свою истинную пару, Аэлина поняла: он прекрасно знает, чтó по-прежнему омрачает ей душу. И поскольку Рован был единственным, кто видел ее во всех состояниях и ни разу не отшатнулся, она призналась:
– Я хотела обрушить этот огонь на Маэву.
– Знаю.
Простое слово, заменявшее десятки других. Главное, он понимал.
– Я хотела… сделать мир чуточку лучше, – шумно выдохнула Аэлина. – Чуточку чище.
Убрать оттуда тягостные воспоминания, кошмары и ложь.
– Такие задачи требуют времени, – мягко возразил Рован. – Вначале с ними сталкиваешься, затем решаешь. Это не случается вмиг.
– У меня нет времени.
Рован напрягся.
– А это мы еще посмотрим.
Аэлину не тянуло спорить.
– Я хочу, чтобы все кончилось.
Рован окаменел, но ничего не сказал, давая ей возможность подумать и высказаться.
– Я хочу, чтобы все кончилось и уже не повторялось, – призналась она. – Эта война, боги, Врата Вэрда, Замок. Абсолютно все.
Аэлина потерла виски, проталкиваясь сквозь внутреннюю тяжесть. Пятно в душе никуда не делось, и его не убрать никаким огнем.
– Я хочу попасть в Террасен, сражаться, а потом пусть все кончится.
Такое желание появилось у Аэлины с того момента, как она узнала истинную цену изготовления Замка. Она хотела, чтобы все кончилось, когда Кэрн хлестал ее плетью на эйлуэйском берегу. И потом, в долгие дни его издевательств. Как бы это ни происходило и к чему бы ни привело, она жаждала окончания.
Аэлина не знала, кем и чем делало ее это желание.
– Тогда мы склоним армию хагана к походу на Террасен. Достигнув Террасена, мы разобьем силы Эравана.
Рован поднес ее руки к губам и торопливо поцеловал.
– И уже потом, когда с Эраваном будет покончено, мы займемся этим поганым Замком.
Слова Рована и пространство вокруг него наполнились несокрушимой, не знающей уступок волей.
Аэлине очень хотелось верить, что этого хватит им обоим. Отодвинув все его слова, клятвы и обещания, она протянула руку. На ладони появилась капелька воды. Магическое наследие по материнской линии. По роду Мэбы.
Водяной шарик катался на ее ладони, перебираясь через свежие мозоли. Вода. Дар ее матери.
«Ты не поддашься».
Когда Замок заберет у нее все, исчезнет ли эта, самая драгоценная часть ее магической силы?
Аэлина запихнула подальше и эти мысли. Сжав зубы и сосредоточившись, велела шарику вращаться. Он лишь неуклюже покачивался.
– Вот тебе и фэйская королева Запада! – язвительно хмыкнула Аэлина.
– А ты упражняйся поусерднее! – со смехом посоветовал Рован. – Глядишь, лет через тысячу водяной шарик будет летать над твоей ладонью.
Аэлина хлопнула мужа по руке, и капелька скользнула под рукав его рубашки.
– Удивительно, что я еще чему-то научилась, слушая твои ободряющие слова.
Остатки воды с ладони попали Ровану на лицо. Рован ущипнул жену за нос:
– Напоминаю, принцесса: я запоминаю все жуткие слова, которые ты произносишь.
Аэлину обдало жаркой волной. Пальцы сами собой оказались в волосах Рована. Она наслаждалась их шелковистостью.
– И чем мне придется платить за эти?
С наружной стороны двери послышались удаляющиеся шаги львиных лап. Рован усмехнулся: почувствовал спешный уход Гареля.
Рука Рована улеглась Аэлине на живот. Его зубы слегка покусывали ей подбородок.
– Я как раз обдумываю способ платы.
Он чуть сильнее нажал ей на живот, и тут Аэлина ойкнула, убедившись, что ее мочевой пузырь тоже проснулся после трехдневного сна. Морщась, она вскочила на ноги, качнулась, будто отвыкнув стоять. Рован тоже вскочил, поддерживая ее за плечи.
– Прежде чем ты слопаешь меня заживо, мне надо навестить отхожее место, – объявила она.
