Спокойный вопрос воина. Аэлина знала: он готов взять это на себя. Если она попросит его слетать в Эндовьер и превратить бывшее каторжное поселение в прах, Рован так и сделает.
– Не надо. Думаю, мы там вообще никого не встретим. Ни надсмотрщиков, ни каторжан. Спасать некого, а рушить убогие постройки… зачем? Мне хочется проехать мимо Эндовьера и больше никогда о нем не вспоминать. Или я рассуждаю как трусиха?
– Ты рассуждаешь как человек. – Он задумался. – Или… как фэйка.
Аэлина смотрела на сплетенные пальцы и хмурилась.
– Знаешь, внешне я все больше ощущаю себя фэйкой. Я даже забыла, когда в последний раз находилась в человеческом теле.
– Так это хорошо или плохо? – не прекращая работы, спросил Рован.
– Даже не знаю. В глубине души я была и остаюсь человеком, невзирая на всю эту красивую чушь о фэйской королеве. Мои родители были людьми, и их родители – тоже. И если во мне отчетливо проявилось наследие Мэбы… Я – человеческая женщина, способная превратиться в фэйку. Человек в фэйском теле.
О продолжительности жизни, многократно превосходящей человеческую, Аэлина умолчала. Учитывая, чтó ждет их впереди, было как-то не до разговоров о бессмертии.
– А мне ты представлялась человеком с фэйскими инстинктами, – возразил Рован. – И они в тебе перевешивали человеческие.
Аэлина почувствовала его усмешку.
– Это стремление к защите всех, кто тебе дорог, властность, агрессивность…
– Ты бесподобен в своем умении говорить комплименты женщинам: что человеческим, что фэйским.
Смех Рована жаркой волной обдал ей спину.
– А почему одновременно нельзя быть человеком и фэйкой? Почему нужно выбирать?
– Потому что люди постоянно требуют определиться. Или одно, или другое.
– Помнится, тебе всегда было плевать на требования людей.
– Верно, – согласилась Аэлина.
Новый болезненный укол заставил ее стиснуть зубы.
– Я рада, что ты здесь. Не хотелось бы снова встречаться с Эндовьером в одиночку.
Встречаться с частью ее относительно давнего прошлого, где каждый день состоял из истязаний и усилий выжить. К встрече с недавним прошлым Аэлина пока была не готова.
Игла замерла. Отупляющая боль прекратилась. Губы Рована коснулись спины Аэлины в том месте, где он начал новый узор. Такой же узор был и на его спине. Тот появился стараниями Фенриса и Гареля, неутомимо трудившихся над спиной Рована на каждом привале.
– И я рад, Огненное Сердце, что нахожусь рядом с тобой.
Знать бы, какой срок отмерили им боги.
Элида тяжело опустилась на койку и с тихим стоном принялась расшнуровывать сапоги. Сегодня она опять помогала Ириане в целительской повозке и изрядно устала. Втирание мази в увечную лодыжку представлялось ей божественным наслаждением. Элида не роптала на загруженность работой. Поручения, которые давала ей Ириана, отгоняли мысли. А их хватало с избытком. О том, как она поступила с Варноном, об участи Перранта и, конечно же, о том, что ждет их в Оринфе и сумеют ли они победить моратские полчища.
На другой койке сидел Лоркан, держа в руке яблоко, наполовину очищенное от кожуры.
– Тебе нужно почаще отдыхать, – сказал он.
Элида отмахнулась, стягивая сапог:
– Ириана беременна. Ее тошнит чуть ли не каждый час, и то ничего. Уж если она не отдыхает, я тем более обойдусь.
– Ириана, допустим, не вполне человек, – угрюмо возразил Лоркан, но глаза у него смеялись.
Элида достала баночку с мазью. Ириана говорила, что мазь приготовлена из эвкалипта. Элида о таком растении даже не слышала, но запах – резкий и одновременно успокаивающий – ей очень нравился. Помимо эвкалипта, она различала аромат лаванды, розмарина и чего-то еще. Все вместе и составляло беловатую полупрозрачную мазь.
Она не заметила, как Лоркан оказался рядом и осторожно взял в ладони ее увечную ногу.
– Позволь мне.
Ошеломленная Элида даже забыла возразить. Лоркан молча забрал у нее баночку, погрузил пальцы в мазь, затем стал втирать Элиде в ногу.
Большой палец Лоркана коснулся места, где неправильно сросшиеся кости терлись друг о друга. Элида застонала. Лоркан осторожно, почти священнодействуя, снимал боль.
Эти руки убивали на бесчисленных войнах, в государствах, названия которых ничего не сказали бы Элиде. Но сейчас руки Лоркана держали ее ногу, словно хрупкую птичку, словно нечто драгоценное.
Между Элидой и Лорканом по-прежнему не было близости. Спали они порознь, на узких койках. Поужинав, Элида засыпала. Но у них был общий шатер. Лоркан всячески старался (порой даже чрезмерно, как казалось Элиде) не мешать ее переодеванию и мытью.
В углу шатра стояла походная лохань, где не остывала вода. Причиной такого чуда была магия Аэлины, нагревавшая воду во многих лагерных лоханях, тазах и корытах. Террасенскую королеву благодарили все – от детей хагана до пехотинцев.
Чередуя продольные и круговые движения, Лоркан медленно убирал боль из ноги Элиды. Пожелай она, он не прекращал бы этого занятия всю ночь.
Ее сонливость куда-то исчезла. От каждого движения пальцев Лоркана Элида ощущала приток сил. И спину больше не ломило. А пониже поясницы разливалась теплая волна.
Щеки Элиды тоже пылали. Они становились горячее от каждого взгляда Лоркана. Он смотрел из-под ресниц, и в темных глазах плясали лукавые искорки.
Элида не знала, как ей быть. Потом стукнула Лоркана кулачком в плечо. С таким же успехом она могла ударить по каменной стене.
– Ты нарочно это затеял.
Спокойно глядя Элиде в глаза, Лоркан молча продолжал водить пальцами по ее ноге.
Ну как же это было приятно! Однако Элида вытащила ногу из-под убаюкивающих пальцев Лоркана, а затем плотно свела бедра. Лоркан ответил на это легкой улыбкой, от которой у нее внутри все перевернулось.
– А ведь ты теперь законная правительница Перранта, – вдруг сказал он.
Элида знала это. Мысли об унаследованной власти не оставляли ее на протяжении всех дней нелегкого пути.
– И тебя тянет на разговор об этом? – спросила она.
Пальцы Лоркана вновь нашли ее лодыжку и возобновили соблазнительные движения.
– Тянет. После Ферианской впадины мы с тобой вообще об этом не говорили. И о Варноне тоже.
– А что о нем говорить?
Сыграть в безразличие у Элиды не получилось. Лоркан внимательно наблюдал за нею из-под ресниц. Элида шумно выдохнула, подняв глаза к потолку шатра.
– Способ наказания, который я выбрала для Варнона… Получается, я уподобилась ему?
В первый день Элида ничуть не жалела о своем решении. Во второй тоже. Но по прошествии еще нескольких дней, когда Варнон, скорее всего, был уже мертв, Элида стала задумываться.
