Манона прикинула расстояние до дракона Искары, до челюстей вокруг шеи Аброхаса. Проверила крепость ремней на поводьях. Если ухватиться за них, выпрыгнуть из седла и качнуться вперед… при удачном расчете, она могла бы полоснуть Искариному дракону по горлу и заставить разжать челюсти.
Но крылья Аброхаса теряли силу. Его хвост, храбро пытавшийся ударить по врагу, двигался все медленнее.
Нет… Нет! Только не это. Ни в коем случае не это.
Манона забросила лук на спину. Полуозябшие пальцы принялись расстегивать пряжки и ремни седла.
Она этого не выдержит. Не вынесет смерти Аброхаса, страха и боли его последних мгновений.
Кажется, она плакала. Кричала, видя, как слабеют его крылья.
Сейчас она прыгнет навстречу ревущему ветру, выбросит эту суку из седла и перережет глотку обидчику ее Аброхаса…
Аброхас начал падать, вернее, плавно снижаться, насколько это было возможно в его положении. Он старался достичь земли, увлекая за собой Искариного дракона, чтобы Манона уцелела.
– Пощади его! – Ее крик, обращенный к Искаре, разнесся над всем полем сражения. Над всем миром. – Пощади!
Манона была готова умолять, валяться в ногах, если у Аброхаса появился бы шанс спастись.
Ее дракончик с сердцем воина. Сколько раз он спасал ей жизнь, а она не может вырвать его из челюстей врага.
Если бы не Аброхас, Маноны давно бы не было на этом свете.
– Пощади его! – кричала она от всей своей истерзанной души.
Искара лишь посмеивалась. Ее дракон не разжимал челюстей. Аброхас упорно пытался снизиться.
Ветер уносил прочь слезы Маноны. Она расстегнула последние пряжки на седле. Перескочить с Аброхаса на дракона Искары казалось немыслимой затеей. Она могла сорваться и рухнуть вниз. Но до сих пор Маноне везло.
Западный край, крошанки, Железнозубые, корона – все это стало для Маноны далеким. Не нужно ей никакого ведьминого королевства, если рядом с нею не будет Аброхаса.
А его крылья напрягались из последних сил. Его чудесное любящее сердце делало все, чтобы опуститься ниже.
Манона еще раз прикинула расстояние до бока Искариного дракона, потом сорвала перчатки и выпустила железные ногти. Ими она сможет зацепиться не хуже крючьев.
Манона встала в седле, подсунула одну ногу под себя и напряглась, приготовившись к прыжку.
– Я люблю тебя, – сказала она Аброхасу, погладив его по спине.
Это было единственным, что сейчас имело значение. Только это.
Аброхас содрогнулся, словно пытаясь удержать хозяйку.
Манона собрала всю силу, какая у нее была в руках и ногах, втянула воздух… возможно, в последний раз.
С быстротой падающей звезды, с неистовым криком она качнулась и прыгнула на дракона Искары.
Челюсти на шее Аброхаса разжались. Теперь и он, и Манона раскачивались и падали.
Маноне достало здравого смысла ухватиться за седло всем, чем только можно, ибо ветер угрожал оторвать ее от Аброхаса.
Они падали, а кровь из поврежденной драконьей шеи хлестала вверх. Потом Аброхас расправил крылья, сделал вираж и остановился, слегка подпрыгивая. Это позволило Маноне вновь оказаться в седле, закрепить ремни и пряжки. Только теперь она рискнула обернуться и взглянуть, кто же их спас.
Не Астерина или кто-то еще из ведьм отряда Тринадцати.
Их с Аброхасом спасла Петара Синекровная.
За спиной наследницы клана Синекровных виднелись сотни ее соплеменниц. До сих пор они скрывались в облаках и вот теперь вступили в битву. Их были сотни. Сотни ведьм Петары, обратившихся против воздушной армии Мората.
Забыв на время про Искару, Петара подлетела к Маноне. Аброхас стойко пытался удержать высоту. Сквозь шум ветра и грохот битвы Манона услышала слова Петары:
– За лучший мир.
Манона пыталась заговорить и не могла. Она посмотрела в сторону городских стен и туда, где вражеские солдаты пытались взломать решетку и попасть в сточный канал.
– Стены…
– Лети, – сказала Петара, затем махнула в сторону ошеломленно глазеющей Искары.
Бунт Синекровных казался столь немыслимым, что многие моратские ведьмы были ошеломлены не меньше наследницы Желтоногих. Петара оскалила зубы, блеснув железом:
– Ее оставь мне.
Манона взглянула на городские стены, затем на Искару, успевшую преодолеть оторопь. Двое против одной. Да они сейчас растерзают эту тварь по кускам.
– Лети! – уже настойчивее повторила Петара. И когда Манона опять никуда не двинулась, добавила: – Это ей за Килию.
Петара любила свою дракониху ничуть не меньше, чем Манона – Аброхаса. И та, смертельно раненная драконом Искары, до последнего мгновения оберегала хозяйку от гибели.
– Да объемлет тебя Тьма, – сказала Манона, соглашаясь уступить Петаре наследницу Желтоногих.
Неровно взмахивая крыльями, Аброхас полетел к стенам Оринфа. Дышал он часто и тяжело. Дракону требовался отдых и, конечно, помощь целителей.
Манона обернулась в седле. В то же мгновение Петара атаковала Искару. Две наследницы и их драконы схлестнулись в поединке, словно не замечая, как стремительно они снижаются. При всем желании Маноне было не оторваться от этого зрелища.
Драконы разлетелись, круто развернулись и вновь пошли на сближение, одновременно набирая высоту. Они сцепились когтями. Хвост каждого пытался ударить по противнику.
Искара и Петара поднимались все выше. Их драконы кусались, царапались и угрожающе щелкали челюстями. Они поднялись выше сражающихся крошанок и Железнозубых и теперь мелькали в просветах облаков.
Это напоминало состязание и отчасти брачные игры драконов, когда они поднимаются как можно выше, а затем вместе камнем падают вниз.
Железнозубые прекратили сражение. Крошанки застыли в воздухе. Даже моратские солдаты остановились, задрав голову к небу.
Выше, выше, выше. Когда наследницы кланов забрались так высоко, что и им, и драконам уже не хватало воздуха, драконы сложили крылья, сцепились когтями и рухнули вниз.
Манона увидела ловушку раньше Искары. Догадалась в тот момент, когда Петара встряхнула золотистыми волосами, выхватила меч и ее дракон стал описывать круги.
Петара летала вокруг снижающегося дракона Желтоногой, держась так близко, что дракону Искары не удавалось расправить крылья. Каждая попытка пресекалась челюстями или хвостом дракона Петары и ее мечом, оставлявшим кровавые полосы.
Только тогда Искара поняла замысел противницы. Всю опасность этих смыкающихся колец. Маноне подумалось, что наследница Синекровных упражнялась не один месяц, готовясь к этому поединку. К мести за себя и погубленную Килию.
Казалось, мир застыл, дабы не мешать соперницам.
