Аэлина была в платье из тонкой серебристо-зеленой ткани. И где только в Оринфе нашли такую? Золотистые волосы ниспадали на плечи. Она остановилась на пороге тронного зала.
У Рована перехватило дыхание. Такой красивой он еще Аэлину не видел.
Она обвела глазами проход, будто оценивая свой путь к возвышению. К своему трону.
Казалось, весь мир остановился на пороге вместе с Аэлиной. Она сияла ярче, чем выпавший снег под солнцем. Вскинув голову, Аэлина двинулась к возвышению. Еще немного, и она окончательно вернется домой.
Каждый шаг, сделанный ею, каждая пройденная дорога вели ее сюда.
Аэлина шла, а перед ее мысленным взором мелькали лица друзей и союзников. Ее ждал трон и корона, которую Дарро возложит на ее голову.
Каждый шаг ее отзывался эхом по всей земле. Крупицы магической силы Аэлина превратила в россыпь огней, тянущихся за шлейфом платья. Ее руки дрожали, но она крепко сжимала букет из ветвей вечнозеленого кустарника – символа независимости Террасена.
Каждый шаг вперед давался Аэлине все тяжелее. Но трон звал ее к себе.
Рован стоял справа, обнажив зубы в улыбке. Вся выучка не могла помочь ему сохранить невозмутимость. Слева замер Эдион, запрокинув голову. По лицу его катились слезы, на поясе висел Меч Оринфа.
Аэлина улыбнулась Эдиону. В память об их детстве. О том, что они потеряли и что ныне обрели.
Проходя мимо Дорина и Шаола, Аэлина кивнула им. Затем подмигнула Ансели из Верескового Утеса, вытиравшей глаза рукавом камзола.
Возвышение имело три ступеньки. Дарро подошел к краю. Вчера вечером он подробно объяснил Аэлине последовательность ритуала. Затем она несколько часов упражнялась на пыльной лестнице.
Достигнув возвышения, Аэлина встала на колени. То был единственный момент в ее правлении, требовавший склонить голову. Единственный раз она вставала на колени перед короной, троном и королевством.
Собравшиеся продолжали стоять. Дарро махнул им, чтобы садились.
Потом он заговорил, произнося слова на священном древнем языке. Дарро прекрасно знал этот язык. Несколько десятилетий назад в этом же зале он короновал Орлона.
– Отдаешь ли ты свою жизнь, тело и душу служению Террасену?
Отвечать полагалось тоже на древнем языке. Вчера Аэлина с помощью Рована упражнялась и в этом, пока хватало сил ворочать собственным языком.
– Все, чем я являюсь и что имею, я отдаю служению Террасену.
– Тогда произнеси клятву.
У Аэлины заколотилось сердце. Рован, конечно же, это слышал. Склонив голову, она произнесла:
– Я, Аэлина Ашерир-Боярышник-Галатиния, клянусь своей бессмертной душой: отныне и до последнего вздоха защищать Террасен, приумножать его богатства и чтить его традиции.
– Изречено тобою, и быть посему, – заключил Дарро и протянул руку.
Но не к Аэлине, а к Венге. Та выступила вперед, держа зеленую бархатную подушечку, на которой лежала корона.
Более десяти лет назад адарланские захватчики сожгли трон из оленьих рогов и расплавили древнюю корону. Пришлось спешно изготавливать новую. Решив, что Аэлина будет короноваться в Оринфе, на глазах у всего мира, стали искать златокузнеца – и нашли. Остатков золота, позаимствованного из подземной вендалинской гробницы, как раз хватило.
Корона состояла из полос, напоминающих сплетенные оленьи рога. Они слегка поднимались, а в середине сиял… Нет, не самоцвет. Нечто куда более драгоценное. Дарро сам отдал это сокровище Аэлине: небольшой хрустальный футляр с цветком «королевского пламени». Тот единственный цветок расцвел в годы правления Орлона.
Даже среди блеска золотых полос короны красно-оранжевый цветок сверкал, как рубин. Когда Дарро снял корону с подушечки, в свете утреннего солнца тот ослепительно засиял.
Сановник подставил корону солнечным лучам, струящимся из высоких окон за возвышением. Время коронации выбрали не случайно. Лучи означали благословение Мэлы.
И хотя богиня огня и света ушла навсегда, едва Дарро подставил корону солнцу, как Аэлина почувствовала, что на плечо ей легла теплая ладонь Мэлы.
Она ощущала незримое присутствие всех, кого любила всем жаром своего неистового огненного сердца. Стараниями Рована истории их жизни и гибели вновь появились на ее теле.
Еще мгновение, и корона опустится на ее голову. Аэлина внутренне собралась, приготовившись сердцем и разумом. Ее магии хватило, чтобы окружить себя сверкающим ореолом. Это был ее дар памяти тех, кто сражался за лучший мир, но не увидел сегодняшнего дня. А для собравшихся – напоминание о том, через что они прошли, прежде чем оказались здесь.
Дарро опустил корону на голову Аэлины. Корона оказалась тяжелее, чем она думала.
– Поднимись же, Аэлина Ашерир-Боярышник-Галатиния, королева Террасена, – произнес Дарро.
Аэлина подавила подступившие слезы. Сердце колотилось так, что угрожало выпрыгнуть наружу, но она поднялась – медленно, как и надлежит королеве.
Глаза Дарро сияли.
– Да будет долгим твое правление.
И когда Аэлина повернулась к собравшимся, по залу, отражаясь от старинных каменных стен, понеслись крики:
– Да здравствует Аэлина! Да здравствует королева Террасена!
Приветствия выплеснулись за стены, где их подхватили горожане, собравшиеся на прилегающих улицах.
Слыша эти слова из уст Рована и Эдиона, Аэлина боялась, что вновь рухнет на колени. Но она улыбалась. Стояла с высоко поднятой головой и улыбалась.
Трон стоял на площадке, к которой вели еще две ступеньки. Он ждал Аэлину. Дарро тоже ждал, почтительно указывая ей на трон. Требовалось завершить церемонию.
Но у Аэлины оставалось еще одно незавершенное дело. Она повернулась к Эдиону:
– Принц Эдион, осуществим то, на что ты имел право с самого дня появления на свет.
Голос Аэлины прозвучал тихо, однако его услышали в самых дальних рядах. Эдион застыл. Аэлина отвернула рукав платья, обнажив руку.
Плечи Эдиона сотрясались от сдерживаемых слез. Аэлина и не пыталась сдерживать свои.
– Желаешь ли ты принести мне клятву на крови? – дрожащими губами спросила она.
Эдион упал перед ней на колени.
Рован молча протянул Аэлине кинжал.
– Принц Эдион, ты сражался за Террасен, когда это казалось немыслимым и рядом с тобой не было никого. Ты сражался вопреки всем превратностям судьбы, когда порой не оставалось никаких надежд. Но ты сражался за наше королевство. За меня. За наш народ. Клянешься ли ты и дальше сражаться до последнего вздоха за благосостояние и безопасность Террасена?
– Да, – склонив голову, ответил Эдион. – В этой жизни и во всех других я клянусь служить тебе и Террасену.
