Руки Маноне пришлось держать прижатыми к бокам. Железные ногти так и норовили вылезти наружу.
– Нынче армии многих королевств собираются в Террасене, – сказала она, игнорируя слова Бронвены. – Присоединяйтесь к ним.
– Пятьсот лет назад Террасен не пришел нам на помощь, – послышался голос другой крошанки, шедшей к костру.
Манона узнала смазливую ведьмочку с каштановыми волосами. Похоже, она тоже была предводительницей шабаша, только рангом пониже. Прутья ее метлы были оправлены не в золото, как у Бронвены, а в серебро.
– Не понимаю, с чего нам теперь беспокоиться о судьбе Террасена.
– Я считала вашу породу исполненной праведности, – сказала Манона, придав голосу язвительно-сладкие интонации. – Думала, вы мгновенно откликнитесь.
Смазливая ведьмочка вспыхнула, но Гленнис утихомирила ее, подняв иссохшую руку.
Усмирить Бронвену было сложнее.
– Ты – не наша королева, – прорычала она, как и вчера, смерив Манону взглядом. – Мы никогда не полетим с тобой.
Обе молодые ведьмы гневно удалились, почти растолкав соплеменниц, охранявших Гленнис. Манона заметила, как старуха поморщилась.
– Скоро сама убедишься: горячность – спутница крошанок. Наша семья, увы, не исключение.
Она просто безжалостна. Оценивая вчерашний маневр Маноны, спровоцировавшей налет Желтоногих на лагерь крошанок, Дорин не находил иного слова.
Оставив Манону с прабабушкой и ведьмами ее отряда, он пошел искать паучиху. Впрочем, долго искать Кирену не потребовалось. Она все так же пряталась в тени одного из дальних шатров.
Она вернула себе человеческое обличье. Темные волосы висели спутанными клочьями. Паучиха куталась в крошанский плащ. Видимо, кто-то из местных ведьм ее пожалел, не догадываясь, что голод в глазах Кирены вызван отнюдь не запахом похлебки с козьим мясом.
– Откуда начинается твое превращение? – спросил Дорин, останавливаясь перед нею. – Изнутри?
Его рука инстинктивно легла на эфес Дамариса. Кирена заморгала, словно не поняла вопроса, затем встала. Крошанские ведьмы дали ей не только плащ, но и поношенный коричневый камзол, штаны и сапоги.
– Я восхищена твоей громадной магической силой, – сказала паучиха и улыбнулась, показав мелкие острые зубы. – Представляю, каким королем она могла бы тебя сделать. Непобедимым. Непревзойденным.
Дорин не собирался излагать паучихе свои мысли на этот счет. Да у него их и не было. Нужно еще дожить до той поры, когда он вернет себе трон. А тогда… Для начала – стать полной противоположностью всему, кем и чем был его отец.
– Откуда начинается твое превращение? – снова спросил он, сохраняя непринужденность позы, дабы не пугать Кирену.
Кирена наклонила голову, будто прислушиваясь.
– Скажу тебе, смертный король, с возвращением магии я обнаружила внутри себя новое место. Меня это удивило. Представляешь? Обнаружить, как нечто новое в тебе пустило корни.
Ее маленькая, почти детская ручка опустилась вниз и застыла над пупком.
– Там находится маленькое семя силы. Я желаю совершить превращение, думаю о том, в кого хочу превратиться, и превращение начинается. Сначала там. Оттуда всегда исходит тепло. – Паучиха пристально смотрела на него. – Если ты, король-без-короны, желаешь кем-то быть, так будь. В этом – секрет превращения. Будь тем, кем пожелаешь.
Дорин едва не выпучил глаза, хотя эфес Дамариса был теплым. «Будь тем, кем пожелаешь». Это легче сказать, чем сделать. Особенно когда корона давит тебе на голову.
Он приложил ладонь к животу. Только крепкие мышцы, которые ощущались даже сквозь несколько слоев одежды.
– Значит, вначале ты думаешь, кем хочешь стать, и это вызывает превращение?
– Есть и ограничения. У меня в мозгу должен быть четкий образ, иначе превращение вообще не произойдет.
– Получается, ты не можешь превратиться в того, кого никогда не видела.
– Кое-что я могу придумать: цвет глаз, строение тела, волосы. Но если я не видела какого-то зверя, полного сходства мне не достичь. – Паучиха ядовито улыбнулась. – Призови на помощь свою удивительную магию, – подзадорила она короля. – Попробуй изменить цвет твоих чудесных глаз.
Будь проклята его беспечность, но Дорин попробовал. Он подумал о карих глазах. Представил бронзовые глаза Шаола, возбужденно сверкающие после их учебного поединка. Когда Шаол отплывал на Южный континент, глаза его были совсем другими.
Удалось ли искусным целительницам вернуть ему способность ходить? Как повел себя хаган, слушая доводы Шаола и Несарины? Согласился отправить помощь на воюющий север? Эта война разбросала их по разным уголкам. Шаол даже не знает, где сейчас его король и друг детства.
– Ты слишком много думаешь, молодой король.
– Это лучше, чем думать слишком мало, – возразил Дорин.
Эфес Дамариса вновь потеплел. Честное слово, древний меч изумляли его ответы.
– А ты не столько думай о цвете глаз, сколько требуй, чтобы они изменили цвет на выбранный тобой, – усмехнулась Кирена.
– Как ты все это узнала, не имея учителя?
– Внутри меня есть магическая сила, – без обиняков ответила паучиха. – Я прислушиваюсь к ней.
Дорин направил на Кирену щупальце своей магии. Паучиха напряглась. Но магия короля была мягкой и любопытной, как кошка, трущаяся о ноги. Первозданная магия, готовая принять любую желаемую им форму.
Дорин захотел найти внутри Кирены то самое зерно силы и узнать, что оно собой представляет.
– Что ты делаешь? – забеспокоилась Кирена, переминаясь с ноги на ногу.
Магия Дорина обволакивала ее, и он ощущал каждый жуткий, отвратительный год существования паучихи.
Каждый…
У него пересохло во рту. Горло наполнилось желчью от запаха, обнаруженного магией. Этот запах, эту гнусность он запомнил навсегда. Подтверждение тому – отметина на шее.
Запах валга. Паучиха оказалась валгом. Она не стала такой в результате одержания. Она такой родилась.
Лицо Дорина оставалось равнодушным, словно он не нашел для себя ничего интересного. Но это было результатом его волевого усилия. Нашел! Его магия обнаружила «зерно» Кирены – сверкающую, прекрасную частицу магии.
Украденной магии. Так валги крали все, что понравится.
Уши Дорина наполнились негромким гулом пульсирующей крови.
Он смотрел на тщедушную фигуру Кирены и ее заурядное лицо.
– Желание отомстить погнало тебя чуть ли не через весь континент. А посмотришь на тебя – тише воды ниже травы.
Черные глаза Кирены превратились в бездонные ямы.
– Ошибаешься, молодой король. Я ничего не забыла. Ни одной мелочи.
