Она смотрела на клочок рассветного неба и нарочито небрежным тоном продолжала:
– Ничего у тебя не получится, Кэрн. Ты ведь возбуждаешься только под чьи-то крики. Только тогда ты чувствуешь себя мужчиной и у тебя начинает твердеть между ног.
Кэрн по-прежнему молчал.
– Так я и думала, – усмехнулась Аэлина. – Мне такая порода знакома по гильдии ассасинов. Вдоволь насмотрелась. Ты точно такой же.
Кэрн глухо зарычал.
Аэлина засмеялась и вытянулась на столе, будто под нею был мягкий диван:
– Смелее, Кэрн. Покажи все худшее, на что ты способен.
Фенрис предостерегающе заскулил.
Аэлина ждала, продолжая усмехаться и ощущая слабость в руках и ногах.
Кэрн ударил ее кулаком в живот. Если бы не цепи, она бы скрючилась. У нее перехватило дыхание.
Последовал второй удар, под ребра. Аэлина хрипло вскрикнула. Фенрис тявкнул.
Щелкнули открываемые замки. Жаркое дыхание Кэрна обожгло ей ухо. Ее стягивали со стола.
– Благодари Маэву, сука! Ее приказы заставляют меня сдерживаться. Но посмотрим, как ты запоешь после моего угощения.
У Аэлины подкосились ноги, однако Кэрн не дал ей упасть. Схватив ее за затылок, он ударил Аэлину лицом о стол.
Перед глазами замелькали звезды. Металл ударился о металл, передав лицу силу удара. Голову пронзила обжигающая боль. Кажется, у нее был сломан нос. Аэлина пошатнулась. Скованные ноги не позволяли удержать равновесие, и она растянулась на полу.
Фенрис зарычал. Гневно. Неистово.
А Кэрн уже был рядом. Он больно схватил Аэлину за волосы. Ее глаза наполнились слезами. Не сдержавшись, она закричала. Кэрн поволок ее по полу к большой пылающей жаровне.
На ноги он ее поднимал тоже за волосы, после чего толкнул вперед.
– Поглядим, как ты теперь будешь насмехаться надо мной.
Маска мгновенно нагрелась. Пламя гудело совсем рядом с ее лицом. Боги, какой нестерпимый жар! Нагрелась не только маска. Нагрелись цепи и все тело.
Вопреки себе и своему замыслу Аэлина отпрянула, но Кэрн держал крепко. Более того, толкал ее к огню. Аэлина напряглась всем телом, сражаясь за каждый глоток прохладного воздуха.
– Я так основательно расплавлю твое личико, что даже целители не смогут вернуть ему прежний облик, – пообещал Кэрн, подталкивая ее к огню.
Противная слабость в ногах. Наверное, от ее лица скоро запахнет горелым мясом.
Кэрн еще немного нагнул ее к огню. Ноги у него были слегка расставлены. Ему же требовалась опора. А ее ноге – пространство. Он и не заметил, как нога Аэлины оказалась в этом пространстве.
Пора. Действовать нужно сейчас.
– Насладись огненным дыханием, – прошипел Кэрн.
Он еще чуть-чуть приблизил ее лицо к пламени. Аэлина вытерпела. Наклоняя ее, Кэрн невольно нагибался сам, теряя в устойчивости. Аэлина не пыталась выпрямиться. Подавшись назад, она спиной натолкнулась на Кэрна и обвила ногой его лодыжку. Кэрн зашатался.
Аэлина стремительно повернулась и ударила его плечом в грудь. Кэрн рухнул на пол.
Она побежала. Попыталась бежать. С цепью на ногах Аэлина едва могла ходить, но ей удалось обойти Кэрна. Он уже извивался всем телом, пытаясь встать.
«Беги!»
Кэрн ухватил ее за лодыжки и дернул. Аэлина упала, ударившись зубами о металл маски и до крови разбив губу.
Кэрн навис над нею, осыпая ударами голову, шею и грудь. Аэлина не могла его сбросить. Ее мышцы изрядно ослабли от бездействия, хотя целители и не давали им полностью оцепенеть. Даже отпихнуть в сторону не могла, как ни пыталась.
Протянув руку назад, Кэрн нащупывал железную кочергу, которую сунул нагреваться в жаровню.
Аэлина извивалась, пытаясь вскинуть руки над головой Кэрна и обвить цепями его шею, но для такого маневра цепи были слишком коротки. Сдернуть их она не могла – цепи крепились к железному обручу у нее на пояснице.
Фенрис рычал не переставая. Рука Кэрна вновь потянулась за кочергой, и вновь напрасно. Тогда он обернулся, чтобы схватить кочергу, всего на мгновение отведя взгляд от Аэлины. Ей этого хватило. Не мешкая она подняла голову и ударила маской в затылок Кэрна.
Ответный удар отбросил Аэлину к пологу шатра. Здесь она просчиталась: у Кэрна хватало возможностей ее удержать. Он ее не убьет – помнит приказ Маэвы. Но разозлила она его изрядно, и теперь Кэрн не упустит возможности выплеснуть злость.
Аэлина едва успела подняться, как руки Кэрна вновь схватили ее за волосы, а потом что есть силы швырнули прямо на комод. Она ударилась шумно, с треском. Что-то хрустнуло в боку. Аэлина вскрикнула – тихо, сокрушенно – и рухнула на пол.
Фенрису было не привыкать к ужасам. Их он видел достаточно на каждой войне. Но ужасы недавних месяцев были изощреннее прежних. У него на глазах погиб брат-близнец, ослушавшись приказа Маэвы и сохранив ему жизнь. Коннал истек кровью на веранде королевского дворца. Маэва велела Фенрису встать на колени прямо в луже крови, а потом, постояв там, «сопроводить» ее до покоев.
Два месяца подряд он провел в каменном мешке, будучи свидетелем издевательств над телом и душой молодой королевы. Она кричала от боли и бессилия, а он ничем не мог ей помочь. Эти крики останутся с ним до конца жизни.
Но когда Кэрн швырнул Аэлину на комод (тот самый, где изувер хранил свои пыточные орудия) и она, больно ударившись, упала со странным звуком… это пробрало Фенриса до мозга костей.
Тихий звук. Не крик. Не плач. Просто звук безнадежности и отчаяния.
Такое Фенрис слышал от нее впервые.
Кэрн поднялся, вытирая рукавом окровавленный сломанный нос.
Аэлина Галатиния шевельнулась, пытаясь приподняться на руках.
Из жаровни Кэрн вынул раскаленную докрасна кочергу и, словно мечом, махнул в сторону Аэлины.
Фенрис напрягся, стремясь вырваться из невидимых оков. Аэлина взглянула на него, туда, где он сидел эти два дня. Он и здесь сидел у входа, только сейчас это был вход в шатер.
Глаза Аэлины были полны отчаяния.
Настоящего отчаяния, без проблеска надежды, когда смерть становится желанным исходом. Отчаяния, разъедающего силу и подавляющего всякое стремление держаться.
Аэлина моргнула ему четыре раза. «Я здесь, я с тобой».
Фенрис прекрасно понял нынешний смысл ее послания. Аэлина прощалась с ним. Не перед смертью. Перед тем, как ее прежняя личность будет непоправимо сломлена. А Маэва уже сегодня могла вернуться с каменным ошейником.
Кэрн вертел в руках кочергу. От петли на конце шел жар.
Фенрис не мог этого допустить. Его собственная душа была истерзана в клочья. Два месяца он был невольным свидетелем и соучастником изощренных издевательств. Возможно, он вообще себя потерял. Но та крупица прежнего Фенриса, что еще оставалась в нем, противилась уничтожению личности Аэлины.
