– Я бы тоже хотел знать, – сказал Рован, запоздало отвечая на вопрос Элиды. – Нельзя сказать, что мы плывем быстро. Мы не знаем, как сообщаются между собой эти подземные реки и озера. Вряд ли здесь возможен кратчайший путь. Несколько дней мы еще точно проведем в подземельях.
– А если бы мы отправились пешком по дорогам, нам понадобилось бы недели три, – пояснил Гарель. Голубоватый свет придавал его волосам серебристый оттенок. – Может, и целый месяц.
Элида вертела кольцо у себя на пальце и думала, что скорее согласилась бы провести месяц под солнцем и звездами, чем плыть по темным подземельям, где ни ветерка.
Но другого выбора у них не было. Аннеит не предостерегла Элиду. Богиня молчала. И даже на вручение Аэлине короны древней фэйской королевы не отозвалась.
Корону Мэбы Аэлина убрала в мешок, словно запасной оружейный пояс, не сказав по этому поводу ни слова. И ее никто не спросил.
Все несколько часов их плавания Аэлина сидела на скамейке, внимательно разглядывала свои безупречно гладкие руки. Иногда всматривалась в черную воду за бортом лодки. Что еще ожидала там увидеть королева, кроме собственного отражения в ряби волн, – Элида не знала и знать не желала. Гарель ей шепотом сообщил, что здесь полным-полно древних и опасных чудовищ. И многим смертные не по нутру.
У скамеек не было спинок, и Элида прислонилась к груде мешков. Не удержавшись, мельком взглянула налево. Лоркан устроился у противоположного борта. За все недели их поисков он ни разу не сидел так близко от нее.
Почувствовав внимание Элиды, Лоркан скользнул по ней взглядом темных глаз. Элида поймала себя на том, что слишком уж долго смотрит на него.
Тогда он полз по берегу за Маэвой, чтобы спасти Аэлину. Во время побега он первым ее нашел и помог выбраться за пределы лагеря. Но искупил ли он этим свое тогдашнее предательство? Ведь это он позвал Маэву. Даже если Маэва устроила ловушку, а он не знал, какую участь она готовит Аэлине, решение исходило от него. Можно ли простить такое?
Когда они с Лорканом в последний раз говорили как друзья? Это было на корабле, за несколько часов до появления армады Маэвы. Лоркан сказал, что им необходимо поговорить. Наверное, о них, об их будущем. Других мыслей ей в голову не приходило.
Возможно, он собирался ей рассказать, какую чудовищную ошибку допустил и что теперь надо сделать, чтобы замыслы Аэлины не пошли прахом. Элида перестала вертеть кольцо.
Он это сделал ради нее, Элиды. Она знала. Армаду Маэвы он позвал, опасаясь, что флот Мелисанды вот-вот их уничтожит. Он это сделал ради нее. Как в тот день, когда Фенрис выхватил кусок мяса из ее руки, а Лоркан опустил магический щит в обмен на помощь Гареля в исцелении.
Спасенная королева сидела у нее за спиной. В глазах – ни искорки прежнего огня. На лице – ни следов дерзкой улыбки… Два месяца, проведенные с истязателем. С двумя истязателями. Такова была плата, такова была ноша, которую теперь приходится нести Аэлине и всем им.
Ее молчание, притушенный огонь – это из-за него. Не целиком, но во многом.
Лоркан сжал зубы, будто прочитав на лице Элиды эти мысли.
Потолок пещеры опускался так низко, что даже она смогла бы дотянуться, встав во весь рост. И стены все плотнее подступали к реке в каменных берегах.
– Это всего лишь протока, соединяющая два подземных озера, – негромко произнес Лоркан, увидев, а скорее – почуяв ее страх.
Элида не удостоила его ответом. Но ей было не скрыть благодарности, промелькнувшей во взгляде.
Плавание по темному пространству, тишина которого не нарушалась веками, продолжалось. Разговоры стихли сами собой.
Каменный ошейник оказался выдумкой Рована. Однако армия, собранная Маэвой вокруг Доранеллы, была настоящей. И Дорин с Маноной искали третий Ключ Вэрда. Никто не знал, где Эраван его прячет. Но если Дорин найдет третий Ключ, собрав у себя все…
Плеск волн, ударяющихся о борта лодки, был единственным звуком. Гарель нес дозор в носовой части. Лоркан, с напряженным лицом, сидел у правого борта. Фенрис и Элида спали. Ее голова склонилась на волчью спину, черные волосы разметались по белоснежной шерсти.
Аэлина оглянулась на сидящего рядом Рована, но не прикоснулась к нему. Ее руки лежали на коленях. Глаза принца сверкнули. Он не спал, внимательно следя за каждым ее движением.
Аэлина вдыхала его запах, понемногу впуская в себя силу этого удивительного запаха.
Дорин и Манона сейчас могут быть где угодно. Разыскивать адарланского короля и ведьму – впустую тратить драгоценное время. Возможно, их пути пересекутся. Или нет. Если же им суждено встретиться и Дорин передаст ей Ключи Вэрда, она заплатит требуемую богами цену. Это ее долг перед Террасеном и остальным миром.
Аэлина была готова пожертвовать собой. Пролить кровь ради спасения всех, кто был ей дорог, и тех, о ком она ничего не знала. Но если Дорин возьмет эту жертву на себя…
Она согласится. Обязана согласиться. Эраван наверняка двинется на Террасен, если уже не двинулся. И армия Маэвы готовится принести невиданное горе родному королевству Аэлины. Дорин справится. Она верила в его силы.
Аэлина сознавала, что будет терзаться этим до конца своих дней. Корить себя за то, что долг, возложенный на нее, заплатил другой. Жертва Дорина станет наказанием за ее неспособность выполнить волю богов. И с чувством вины она будет жить десятки, если не сотни лет. Память о зверствах двух этих месяцев тоже навсегда останется с нею.
Черная вода подземной реки давила. Не так, как темнота внутри железного ящика. И совсем не так, как темнота внутри ее. От той темноты ей никогда не убежать, сколько бы она ни старалась.
Магическая сила пробудилась, заявив о себе. Аэлина сглотнула, стараясь не замечать этих толчков. Не сейчас. Пока не время. Ей надо подготовиться.
Аэлина помнила, какое лицо было у Рована, когда она рассказывала, на что ее толкнула его уловка с каменным ошейником. И спутники поглядывали на нее со смешанным чувством жалости и страха. Они видели, как изменилась она после зверств Кэрна и Маэвы, и побаивались новой Аэлины.
Она и сама испытывала страх. Взять хотя бы тело. Аэлина ощущала его как совершенно новое, словно ее сущность вырвали из прежнего тела и запихнули в это. Прежде она перемещалась между фэйским и человеческим телами. Нынешние ощущения были другими. Она даже не пыталась перейти в человеческое тело. Зачем?
Спутники не решались пристально ее рассматривать, однако Аэлина чувствовала на себе тяжесть их взглядов. Их настороженность и страх. Их мысли о том, чего ей стоил плен у Маэвы.
«Ты не поддашься».
Аэлина знала: голос, который она слышала тогда, был голосом ее матери, и ничьим другим. Мать верила в ее силы. И она не поддалась. Вопреки всем истязаниям не сломалась. Не сломается и сейчас. Ради ее спутников, чтобы развеять их страх и отчаяние, она не поддастся и не сломается.
