Она старалась. По кусочкам собирала былую браваду. Рован решил подыгрывать Аэлине пока ей это надо.
– Да, как в те времена, – криво усмехнулся фэец. Они уже выходили из гробницы, когда он добавил: – Только долгого сна, как тогда, уже не получится.
Ему показалось, что стены прохода задышали жаром. Аэлина, не останавливаясь, шла к реке.
«Позже», – напомнил себе Рован. Этот разговор подождет до лучших времен.
Глава 38
Элиду не удивило, что королева и ее супруг не торопятся возвращаться. Им требовалось побыть вдвоем. Не слишком удивило ее и то, что Фенрис и Гарель вернулись, тяжело нагруженные золотом. А вот превращение белого волка в красивого фэйца вызвало у нее настоящее удивление. Она почти забыла фэйский облик Фенриса.
Лоркан лишь посмеивался, глядя, как они перегружают сокровища в свои походные мешки. Иным такое богатство даже во сне не приснится.
– По крайней мере, думает она на шаг вперед.
Услышав это, Фенрис застыл. В темных глазах не было и намека на дружелюбие.
– В этом положении мы оказались только из-за тебя.
Лоркан напрягся. Элида тоже напряглась. Гарель поднял голову от мешка и положил руку на эфес кинжала.
– Итак, мне напомнили, – угрюмо произнес Лоркан, даже не взглянув на Элиду.
Фенрис оскалил зубы.
– Когда разберемся с войной, займемся сведением счетов, – прошипел он.
– С превеликим удовольствием, – ответил Лоркан, злобно сверкнув зубами.
Элида знала: это не пустые угрозы. Лоркан не пропустит ни одной колкости Фенриса и будет искать повод перевести взаимную неприязнь в кровавый поединок, сокрушительный для обоих.
Гарель вздохнул, поглядев на Элиду. «Мы тут бессильны», – говорил его взгляд. Элида тоже вздохнула. Успокаивало лишь то, что обоим хватило мозгов отложить поединок на будущее.
В этот момент из пещеры вышли Аэлида и Рован.
У королевы на поясе висел Златинец. Принц вернул ей оружие. В голубоватом свете фонаря, подрагивающем в такт шагам Аэлины, рубин на эфесе меча казался аметистом.
Аэлина и Рован едва успели забраться в лодку, как из прохода послышалось злобное шипение.
Рован и Гарель заметно напряглись и поспешили оттолкнуть лодку от каменного берега. Змееподобные существа тут же возобновили движение, и лодка поплыла дальше.
Мужчины выхватили мечи и замерли. Однако Аэлина не потянулась к ножнам Златинца. Не махнула пылающей рукой в сторону пещеры. С каменным лицом она стояла возле Элиды, не говоря ни слова.
Шипение стало громче. Темные, покрытые коростой руки цеплялись за стены арки и снова исчезали. Даже слабый свет червяков был для них невыносим.
– Кто-то сильно возмутился по поводу исчезновения сокровищ, – пробормотал Фенрис.
– Пусть встают в очередь со своими возмущениями, – сказала Аэлина.
Золотистые ободки ее глаз вспыхнули и тут же погасли. Отсвет глубоко спрятанного огня. Был и исчез.
В пещеру устремился порыв ледяного ветра. Шипение прекратилось.
– Сомневаюсь, что мне когда-нибудь захочется вернуться в эти края, – вздрогнув, призналась Элида.
Фенрис усмехнулся, но улыбка дальше губ не пошла.
– Целиком с тобой согласен.
Их плавание длилось еще день, потом два. Море так и не появлялось. Аэлина спала. Сон ее больше напоминал тяжелую дрему без сновидений. Ее разбудило прикосновение сильной руки к плечу.
– Посмотри, – шепнул Рован, окутывая ей ухо теплом своего дыхания.
Аэлина открыла глаза. Окружающее пространство заливал неяркий свет. Неужели звезды? Похоже, что Рован разбудил и остальных. Все вертели головой по сторонам.
Нет, это не океан и не звездное небо над головой. Потолок пещеры был усыпал голубоватыми светящимися точками, как будто настоящие звезды оказались здесь в плену. Это были светящиеся червячки. Сородичи тех, что неутомимо освещали им путь все эти дни. Потолок пещеры был усеян ими. Они отражались в черной воде, умножавшей их число до бесконечности.
Краешком глаза Аэлина увидела восхищенную Элиду. Та прижимала руку к груди, застыв в немом удивлении.
Море звезд – вот во что превратилась пещера. Красота. Она по-прежнему существовала в этом мире. Звезды по-прежнему ярко светили, даже глубоко под землей.
Вместе с прохладным воздухом пещеры Аэлина втягивала в себя голубоватый свет. Когда-то она обещала хорошенько встряхнуть небосвод вместе со звездами. Что ж, она в этом преуспела, но несделанного было еще больше. Нужно торопиться. Морат каждый день множил жертвы среди ни в чем не повинных людей. Сколько еще прибавится, пока они плывут на Эрилею?
В мире оставалась красота, и Аэлина будет сражаться, чтобы красота не исчезла. Обязана сражаться.
Призыв к сражению постоянно звучал в крови Аэлины, отзываясь в костях и требуя выхода наряду с магической силой, которую она загнала в самые глубины. Сражаться до последнего.
Ради этого она бежала из плена. Восстанавливая навыки, она постоянно будет думать о сокрушении Мората и расправе с Маэвой. Никаких раскачек. Каждое промедление – это чья-то оборвавшаяся жизнь.
Она с пользой проведет каждый час. Каждую минуту.
Изумруд на ее обручальном кольце вспыхнул внутренним огнем.
Может, ей не так надо было поступать. Не укреплять узы с Рованом, когда ей за века до рождения предначертали жертвенный путь спасительницы мира. И все же она не удержалась. Остановила лодку и отправилась искать кольца. Мысль разжиться золотом появилась уже потом. Когда-то шрамы служили ей напоминанием. Теперь их нет. Так пусть хотя бы эти кольца послужат подтверждением того, где она побывала, кто она такая и что обещала миру.
Аэлине показалось, что живые звезды над головой запели. Под сводами пещер зазвучал небесный хор. Беззвучная песня звезд сопровождала их на всем последнем отрезке пути до моря.
Глава 39
Вражеская армия появилась не через три и не через четыре дня. Путь к Аньелю занял у нее пять дней.
Несарина считала, что защитникам и жителям города крупно повезло, ибо у них появилось дополнительное время на приготовления. Рукки сумели перевезти больше малолетних детей и немощных стариков из Аньеля в заснеженный лагерь за пределами Белоклычьих гор.
Но как бы парадоксально это ни звучало, им же крупно не повезло, поскольку каждый день ожидания лишь усиливал страх оставшихся. Аньельскую крепость распирало от переместившихся туда горожан, которые не могли или не хотели отправляться в далекий путь. На закате четвертого дня с парапетов крепости впервые стали видны вражеские шеренги. Они шли со стороны Задубелого леса, безжалостно валя деревья по обе стороны от дороги, чтобы расчистить путь.
