– Это что за намеки? – возмутился Геральд.
– О, а я помню, как ты полгода обхаживал одну охотницу на вампиров, а она потом тебе кол забила, – заржал Нагос.
– Повезло тебе, что охотница в школе плохо училась и осину от березы не отличала, – добавил Баль.
– Замолчите вы! – рыкнул на друзей архимаг. – У нас тут чаепитие, между прочим.
– Кстати, вот тебе тема для следующей кандидатки: опрокинул на причинное место горячий чай.
Нет, если последней будет розовая, а зная любовь матери к ней, она точно будет последней, самое ценное Анджей ей не доверит. Будет лечить от ранения, это вообще универсальный вариант, самая вероятная травма с такой работой.
Дверь скрипнула, приоткрывшись, и архимаг закрыл глаза. Пусть учится выводить благоверного из обморока.
Подошла, потыкала, не дождалась реакции и сунула ему нюхательную смесь под нос. Анджей смачно чихнул и открыл глаза.
Первым, что он увидел, была грудь. Но не просто грудь, а Грудь с большой буквы. Платье на ведьме было такое откровенное, что пышные формы едва сдерживал кружевной, расшитый каменьями лиф.
– Ух ты! – От неожиданности у него все мысли из головы унесло.
Не то чтобы величайшего мага Франглисского королевства могла деморализовать девичья грудь, но нельзя же так неожиданно!
– Э-э-э, мадам, – он откашлялся и поднялся, – вы столь прекрасны, что это я должен вас спасать. Позвольте сделать вам массаж сердца. Кстати, под какой грудью оно находится? Лучше бы под правой, она симпатичнее.
Не ту он ведьму обозвал стервозиной. Пошлые шутки коричневую не смущали (верно, в ином случае она не стала бы носить такие наряды), а еще, кажется, совсем не волновали результаты отбора. Смутно Анджей вспомнил, что вроде как это дочка какого-то мэра, поэтому после отбора у нее не будет недостатка в выборе мужчин.
Она резким движением вытащила кол из груди, приложила заживляющий камень и за пару минут управилась с заданием.
Итого две девицы – зеленая и коричневая – прошли испытание с блеском, несмотря на все его старания. Желтенькая провалила, белая отказалась участвовать. Осталась розовая оторва, и уж сейчас он ей покажет!
Готовился тщательно, чуть изменил декорации, вместо старого кладбища воссоздав центр Брагенбурга, но в таком виде, словно по нему потопталась армия драконов. Среди всех разрушений и лежал поверженный, но не сломленный архимаг. Со сломанной ногой, подбитым глазом, ожогом на половину торса и выбитым передним зубом. Последнее предложил Нагос, сообщив, что друг выглядит недостаточно жалко.
Анджей чувствовал себя подростком, задумавшим пакость. И даже с нетерпением ждал, когда розовенькая войдет.
Наконец это чудо-юдо появилось. Медленно Микаэлла прошлась по площади, огибая обломки ратуши, и остановилась рядом с архимагом. В отличие от других невест она не стала падать рядом с ним на колени и причитать. Только, внимательно осмотревшись, присела и ощупала ногу (он старательно завыл, да так, что игравший оборотня Геральд где-то в уголочке умер от зависти). Расстегнула рубашку, холодными пальчиками исследовав ребра (тут Анджей вспомнил о сценке с белой ведьмой и полностью осознал, что навел панику преждевременно, импотенция ему пока не грозит). Осмотрела ожог, потыкала пальцем фингал и оттянула его верхнюю губу, внимательно рассмотрев выбитый зуб.
– Странный у тебя был какой-то противник, – сообщила ему холодным-холодным голосом. – Прибежал, попрыгал на ноге, дыхнул огнем на пузо, поставил фингал и четким прицельным ударом выбил зуб. Дорогой, ты что, мне изменяешь?
Он приоткрыл один глаз в возмущении.
– Это не по плану! Лечи давай!
Микаэлла задумалась.
– Знаешь, милый, я ведь твоя жена. Мы так давно вместе и в горе, и в радости…
Где-то он уже это слышал.
– Поэтому мое сердце разрывается, глядя на твои мучения. Ты не будешь больше страдать, я покончу с болью, а потом и сама отправлюсь к богам следом за тобой, мой милый, а помогут мне в этом… ну, вон те грибы. Кстати, откуда они в центре города-то?
С этими словами она вдруг, упырь ее знает откуда, достала здоровый топор.
Тут Анджей понял: проверять, иллюзия этот топор или нет, он не хочет. Резво вскочил на ноги и отбежал от ненормальной ведьмы на безопасное расстояние.
– Чудо! – Она воздела руки к нему. – Мой возлюбленный ожил, и, кажется, его совсем не мучают боли! Моя любовь его исцелила!
– Ведьма! – рявкнул архимаг. – Это не по правилам, ты должна меня спасать!
– Да? – обиженно посмотрела на него Микаэлла. – А чего вы тогда остальным простые задания давали, а мне полный набор? Я вам тут и мазь от ожогов должна сделать, и кость срастить, и, может, еще зуб золотой вставить? Это несправедливо! Хотите меня выгнать – имейте мужество сделать это перед всеми, а не заваливать на испытаниях!
Он чуть было не выругался. Да не выгнать он ее хочет! А просто. Без выгнать.
Но что-то говорить этой балбесине в зефире было бесполезно, Анджей уже понял, что когда в Микаэлле просыпается вредная ведьма, она перестает слушать доводы разума. Если бы она только ему доверилась, рассказала о том, что требует от нее Арвариус, он бы закончил этот дурацкий отбор и не выпускал бы эту заразу из рук.
Но все это осталось исключительно у него в голове. А вот ведьма…
Ведьма была сграбастана в объятия и поцелована от души, со всей злостью и ревностью. Брыкалась, конечно, даже поцарапала ему ухо, но в итоге все равно затихла и на несколько секунд была самой послушной и ласковой ведьмочкой на свете.
Потом у него закончился воздух и пришлось оторваться от ее губ, из-за чего и стать обматеренным с ног до головы.
Что характерно, все наблюдатели молчали. Или были в шоке, или реанимировали маму.
– Хорошо, – он усмехнулся, – будем считать, поцелуй любви исцеляет недуги. Ты свободна, Микаэлла. Пока.
– До свидания, – буркнула она.
Только под «пока» он имел совершенно другое.
Едва дверь за ней закрылась, Анджей услышал тихий свист. В нем он без труда распознал Нагоса.
– Вот это да-а-а, – загадочно протянул василиск.
– Круто. Я аж всплакнул, – поиздевался Баль.
– Да он влюбился, – хмыкнул Геральд.
– Не думал, что доживу до момента, когда увижу Анджея Брендвида влюбленным.
Убил бы. Ему и так хреново, а они издеваются еще. Он уже раз двадцать пожалел, что связался с этим отбором.
Глава 8
Я просидела в комнате до самого ужина и малодушно притворилась спящей. Наверное, Кармелла обиделась, что я не рассказала ей о том, как прошло испытание. Но у меня щеки горели, когда я ворвалась в спальню так стремительно, что Жюська снова свалилась в аквариум!
