Что ж, давайте посмотрим. Одних шкур северной лисы на мою накидку ушло больше десятка. Распахиваю полы, позволяя лучикам солнца, выглянувшего из просвета между снеговых туч, переливом золотистого блеска скользнуть по ткани камзола. И почему я раньше не изучал содержимое шкафов и сундуков дальних комнат на втором этаже? Собственно, лишь когда возникла необходимость поселить эльфийку, отправился наверх и обнаружил целые залежи вполне пригодной для использования одежды. Судя по её разнообразию и частично заношенному состоянию, до меня в мэноре обитал кто-то из отлучённых, но привлечённых, как и Валлор, к служению на благо Заклинателей. Так что теперь, если будет нужда принарядиться...
— Ну как? Могу оплатить или нет?
Галчонок досадливо наморщил нос:
— Вот пристал... Ну, можешь! И что?
— Как раз на вопрос «что» кое-кто не ответил. Просто так здесь прогуливался?
Отворачивается, молчит, сопит, но всё же признается:
— Не привык ещё. Как задумаюсь о чём, ноги сюда несут.
Понятно. Я тоже, когда закончил обучение в Академии, месяца четыре кряду ловил себя на желании пройтись по знакомой площади перед главным зданием. А если не успевал поймать, именно там и оказывался!
— Ну, отвыкать или нет, решай сам. Особо можешь не торопиться: в следующем году вернёшься.
— Вернусь?
Взгляд круглых глаз наполнился подозрением, словно целитель ожидал с моей стороны издёвки или, самое малое, насмешки.
— Конечно. Сдашь экзамен и снова будешь хозяйничать в ортисе. Ты ведь вправе потребовать повторной проверки?
Горький вздох.
— Вправе, но... Всё равно ведь не получится.
— Получится. Если захочешь и если примешь к сведению мои советы.
— Больно ты умный! Всё про всех знаешь, всем помогаешь! По шапке-то ещё не получал больно за свои советы?
Коротышки все злобные, или передо мной исключение из правил? А я-то хотел парню предложить... Впрочем, предложу, несмотря ни на что:
— А пока не вернул в своё распоряжение родной дом, если согласишься, можешь пожить у меня. Места много, люди приветливые, в чужую жизнь не лезут. Как правило.
— Это за что же такие милости? Мне не нужны подачки!
Вообще-то, нужны, только он сам себе в этом не признается. Никогда. Ох... Неужели придётся объяснять?
— Ты спас мою жизнь. Дважды. Как говорят в народе? Уплаченный долг — спокойное сердце. Никаких подачек.
Галчонок нахохлился, затравленно поглядывая на меня снизу вверх. Должно быть, нелегко без раздумий взять и принять чью-то искреннюю помощь. Не знаю. Мне не доводилось испытывать схожие чувства: считаю и до, и во время, и после, а там, где щурит внимательные глаза расчёт, нет места для чуда.
Ладно, не буду висеть у человека над душой:
— Если надумаешь, приходи. Килийский квартал. Келлос-мэнор. А я — Тэйлен, его управитель. С распростёртыми объятиями ждать не буду, но свои обещания назад не беру. Пока не выполню.
* * *
Можно было уделить разговору с Галчонком больше времени и внимания, но моего участия ожидало последнее намеченное на сегодняшний день и на остаток праздничной ювеки дело. Облицованные пёстрыми гранитными плитками стены дома на одной из узких улочек Черепичного квартала. Стены, в которых сейчас наверняка царил траур по одному из обитателей.
Едва отворив дверь и окинув меня взглядом, молодая женщина с бледным, но вопреки ожиданиям, вовсе не заплаканным, а весьма спокойным лицом, виновато всплеснула руками:
— Простите, я уже нашла покупателя. Надо было забрать из управы заявление, но неожиданно возникли некоторые трудности... Покорнейше простите!
Покупателя? На какой товар? А впрочем, не имеет значения.
— Полагаю, мне тоже следует извиниться, если ввёл вас в заблуждение своим видом, hevary: я вовсе не собираюсь ничего покупать. Я пришёл поговорить с вами о вашем брате.
В пепельно-серых глазах мелькнули огорчение и досада, но женщина справилась со своими чувствами.
— Вы, верно, пришли получить долг Юлара? Прошу, проходите. Если сумма не слишком большая, я смогу отдать её сразу, иначе вам придётся немного подождать.
Я принял приглашение войти в дом, но прежде, чем шагнуть за хозяйкой в крохотный полутёмный зал прихожей, решил отказаться от обмана, хоть роль собирателя долгов позволяла легко выпытать немало сведений:
— Ваш брат ничего мне не должен, hevary. Скорее, я в некотором долгу перед вами обоими.
Она обернулась и удивлённо подняла брови, такие же светлые и тонкие, как волосы, заплетённые в короткую косу.
— Но вы выпьете со мной немного тэя? Не откажетесь? У меня нечасто бывают гости, а в Зимник нужно приветить хотя бы одного доброго знакомого, чтобы будущий год принёс немного радости... Вас ведь можно назвать добрым знакомым?
Меня? Человека, из-за которого её брат и погиб? Да уж, добрый... Впрочем, и злым не назовусь. Положа руку на сердце, признаюсь: смерть Юлара не вызвала у меня никаких особенных чувств. Да и жизнь — тоже. А вот судьба оставшейся, как он рассказывал, в стеснённых обстоятельствах, сестры...
— Конечно, выпью.
Женщина благодарно улыбнулась и поспешила на кухню. Собственно, там мы и устроились: у окна, занавешенного полупрозрачным вязаным кружевом, пропускающим свет, но смягчающим его и не позволяющим солнцу слепить глаза. Заваренный тэй оказался на редкость терпким, пряное печенье в меру рассыпчатым, в меру хрустящим, а собеседница — словоохотливой.
Мюла ад-до Ривис и её брат Юлар, в самом деле, всю жизнь, с самого рождения жили в Нэйвосе, потому что родители полагали город более подходящим местом для обитания молодых людей, а главное, предоставляющим большие возможности. Деньги на содержание присылали исправно, но два дома одной семьи требовали удвоенных трат, а стало быть, и немалого приложения сил, потому отцу, ещё с десяток лет назад похоронившему свою супругу, всё труднее и труднее содержать детей вдали от имения. Правда, теперь расходы должны сократиться.
— Простите, но ваш брат говорил что-то о смерти отца.
Женщина вздохнула, сокрушённо качнув головой:
— Наверное, и не только это? Какие ещё ужасы вам нарассказывал Юлар? Меня неизлечимым недугом в своих историях не наделял?
— Нет, о вас он отзывался очень нежно. Но признаться, я не ожидал, что...
— Что многие все слова моего брата — ложь? Увы, heve. Он всегда любил присочинить лишнего. А с тех пор, как пристрастился к игре, совсем совесть потерял.
— Он был азартным игроком?
Мюла печально улыбнулась.
— Очень азартным. И самое странное, у него получалось выигрывать. Обычно же как бывает? Раз на раз не приходится. А Юлару почти всегда везло. Вернее, он знал, когда ему должно повезти.
