Отцом ребенка был один из королевских конюших, парень видный и наглый. По нему сохла не одна служанка, да и фрейлины не гнушались захаживать к красавчику, чтобы пожаловаться на аппетит любимых кобыл. Избалованный всеобщим вниманием, он менял любовниц как упряжь на лошадках – по три раза на дню. Катарина, хоть и была девушкой разумной, тоже попалась на его крючок. Он обхаживал ее несколько дней, лаская все откровеннее. А ласкать парень умел! В конце концов горничная позволила увлечь себя на сеновал, где окончательно потеряла голову, понадеявшись на то, что все обойдется. Не обошлось.
Катарина Солей любила свою работу. Ей нравилось ухаживать за изысканными нарядами принцессы, управлять младшими горничными и добиваться от них безукоризненно выполненной уборки хозяйских покоев. Нравился запах свежевыстиранного белья и полотенец, глянец тщательно натертых полов из драгоценных пород дерева, отсутствие пылинок на абажурах ламп, блеск отчищенной бронзы и серебра. Здесь, во дворце, она чувствовала себя на своем месте, а новая хозяйка, Ее Высочество Брунгильда, вызывала уважение, симпатию и восхищение случившимся чудом, которому Катарина была свидетелем. Ведь не каждый день простые трактирщицы выходят замуж за наследных принцев! Однако ее собственная судьба, судьба девушки, нагулявшей ребенка, отныне была незавидна. За короткое блаженство приходилось расплачиваться жизнью, полной разочарований. Если только не…
– Я почти скопила нужную сумму, – говорила бледная как смерть Солей, – еще немного, и я смогу заплатить знахарке! И тогда все пойдет по-прежнему! Уверяю вас, Ваше Высочество, такого больше не повторится! Простите меня!
Бруни смотрела на нее с недоумением, граничащим с ужасом. Всякое в жизни бывало, о разном слышала, в том числе и о том, о чем кумушки у нее в трактире шептали друг другу под кружку пива, – как избавиться от плода свободной любви без вреда для здоровья, к кому из городских ведьм обратиться, чтобы взяла недорого и не навредила. Но одно дело – слышать сторонние разговоры, и совсем другое – ощущать внутри себя то, от чего избавиться никак невозможно!
Солей замолчала, не отводя взгляда. Бледная, губы сурово сжаты. Решение приняла, и не по сердцу ей оно, решение это, но от своего не отступит!
– Индари вразуми тебя, Катарина! – тихо сказала принцесса. – Что бы ты себе ни надумала, я тебя не прогоню… и от ребенка избавиться не позволю!
Горничная молча смотрела на нее. Лишь спустя несколько мгновений нервно стерла слезы со щек тыльной стороной ладони и одними губами переспросила:
– Что?
– Доносишь, родишь и воспитаешь! – Бруни для верности стукнула крепкой ладошкой по столешнице и вдруг вспомнила, что и матушка ее, Хлоя, делала так же, когда сердилась. На сердце стало тепло. – Будет расти с моим и Ванилькиным – всё веселее в компании!
Лицо Катарины светлело на глазах, будто восходящее солнце касалось его своими лучами, выжигая волнение, страх и отчаяние. Встав, Солей поклонилась в пояс, по-деревенски.
– Благодарю, Ваше Высочество! Моя жизнь принадлежит вам!
Принцесса внимательно ее оглядела: готова ли горничная выйти, не давая повода для сплетен из-за заплаканного лица?
– Иди, Катарина, и, пожалуйста, принеси мне поесть, я проголодалась!
Та запоздало всхлипнула и заулыбалась:
– Сию минуту, Ваше Высочество!
Упорхнула мимо вошедшего Григо, проводившего ее восхищенным взглядом.
– Счастье делает дурнушку хорошенькой, а хорошенькую-красавицей, – заметил секретарь. – Ваше Высочество, вы поступили верно!
Бруни задумчиво поводила кончиком пера по щеке.
– Знаешь, Григо, когда в моей жизни не стало Ральфа, я поняла одну простую истину: мужчины приходят и уходят, а дети остаются. К сожалению, дети у нас с ним не случились!
– Зато случились с Его Высочеством, – легко засмеялся Хризопраз, – поверьте мне, это лучший вариант! – И, заметив, что Бруни бросила встревоженный взгляд на дверь, быстро добавил: – Принц и архимагистр еще не возвращались, однако к вам пришел посетитель, которого приказано пускать в любое время!
– Из списка списков? – хмыкнула принцесса.
Дворцовый протокол временами ее чрезвычайно смешил.
– Из него! – довольно кивнул Григо.
* * *
Остановленные приказом Хранителя Молота гномы возмущенно зароптали. Граждане Подгорья и Драгобужского наземья не любили долгих сборищ. Всему свое время: утреннее – для работы, вечернее – для пиров и посиделок!
Архимагистр Драгодруг деликатно покашлял, напоминая почтенным старшинам, что он – тот, кто может обеспечить тишину в тронной зале, даже если они захотят звуков. Тишина наступила мгновенно.
– График посещения нас Его Высочеством, наследным принцем Ласурии Аркеем, оказался очень плотным, – Тоннертротт обвел гномов взглядом, по которому ничего нельзя было прочесть, – поэтому я не успел сказать вам, как рад видеть вас всех! Последний Великий мастеровой сход мной объявлялся в связи с похоронами Его Величества Крамполтота Первого. Вы были подавлены скорбью и молчаливы, а сейчас, как я вижу, полны сил, и в этом замечаю знак судьбы! Так ли это, уважаемые мастера? Готовы ли вы и дальше трудиться на благо родины?
– Что за странный вопрос задаешь ты, уважаемый Хранитель? – удивился старец Вафельсхеер. – Благо Родины – наша главная задача, даже если некоторые, – он метнул уничижительный взгляд на Кроссмоста, – выполняя ее, не могут забыть о собственной выгоде!
Тот раздул грудь, как кузнечные мехи, намереваясь ответить гневной тирадой, однако Тоннертротт был быстрее:
– Данной мне Братьями-богами властью и дабы не собирать снова Великий мастеровой сход и не беспокоить лишний раз вас, уважаемые цеховые старшины, я немедленно объявляю выборы короля Подгорья и Драгобужского наземья, в котором решение принимается простым большинством голосов уважаемых мастеров, членов Схода. Напоминаю, что выдвигать кандидатуру на трон, числом не более одной, может каждая из отраслей, я и уважаемый Королевский страж спокойствия. Тако же напоминаю, что в спорной ситуации деления голосов Схода поровну в голосовании имеет право участвовать архимагистр Драгодруг, Синих гор мастер.
Кроссмост в течение речи Хранителя Молота пытался откашляться – от услышанной новости набранный воздух двинул не в то горло. Двое дюжих гномов с азартом колотили его по широкой спине. Сдавленное хеканье и колотушки оставались в тронной зале единственными звуками, когда Тоннертротт замолчал.
Хранитель обвел всех тяжелым взглядом и уронил молот главой на ступеньку трона. Кости должны были скрадывать звук… Кости – это вам не камень, даже древние кости драконов, из которых сложено подножие трона драгобужских королей! Однако молот зазвучал, словно колокол, посылая в тишину Схода длинную и густую ноту. Боги инициативу Хранителя одобряли!
– Конечно, мы обсуждали кандидатуры, но… – послышался чей-то неуверенный голос.
